Мы побывали и на нашей даче. Уже 7 лет никто не ухаживал за ней. Казначей дачного садоводчества присылала мне счета, и я их оплачивала, будучи за 2’200 км от дачи. Участок был в полном запустении и похож на непролазные дебри. В когда-то добротном деревянном желто-зеленом 2-х этажном доме были выбиты все стекла, внутри – непроходимая грязь, все белье, пуховые перины и подушки, которые еще достались от бабушки, были в грязи и в шерсти – было видно, что здесь обосновывались бомжи… Дом был крепким, хотя пол во многих местах провалился. Посреди дома стояла печь, строительство которой я организовала, когда родился мой сын, в 1986 году. Печник был старым 82-летним мастером и все говорил нам, что он делает печь наверняка, и она будет долго служить… Я поднялась на 2-й этаж. Когда-то здесь жили пчелы – слева под навесом стояли 5 ульев, и пчелы то прилетали, то улетали. В доме всегда был мед. Справа висел портрет моего любимого писателя Хемингуэя. Вспомнилось то прекрасное время, когда мы все были счастливы здесь, слушали лягушек в озере напротив, в саду пели птицы, зрели яблоки, сливы, груши, вишни, малина, смородина, клубника, по вечерам мы жарили шашлыки, а в печи горел огонь, и в доме было уютно и тепло…
Ничего этого не нужно было ни матери, ни сестре. Дача-то стоила всего 5… А память о нашем отце, детстве, юности, проведенных там, – были не в счет.
Я продала дачу с участком 600 м>2 за символическую плату молодой семье с двумя детьми. Они не знали, но моя хорошая подруга, режиссер с телевидения, которая была соседкой по даче, иногда по моей просьбе ходила к нашему домику и смотрела, как постепенно дача приобретала жилой вид. Мусор был вывезен, джунгли заменила поляна, засеянная травой, как теперь принято ухаживать за дачами, дом стал желтым, окна вставлены…Я радовалась, что кто-то еще будет счастлив в том месте, в котором были счастливы мы, что огонь в печи будет вновь согревать этот островок счастья, этот домик и молодую семью с двумя маленькими детьми.
Мне всегда было интересно, как выросла моя мать. Часто спрашивала себя, какой она была в действительности – доброй и заботливой или фальшивой, авторитарной и деспотичной. Когда она, девушка из маленькой сибирской деревушки, которая в 17 лет покинула родные края, «заразилась» этим