– Еще раз здравствуй! – Пенни подсела ко мне. – Ты поел?
– Дома перекусил. А ты будешь что-нибудь? Все нахваливают твое рагу.
– Если я буду, есть все, что готовлю, то скоро не пройду в двери ресторана. – улыбнулась Пенни.
– Тогда что-за сюрприз?
– Ты кое-что забыл в офисе. – Пенни протянула мне зажатую между пальцев бумажку с адресом. Я потянулся к ней, но он отдернула руку.
– При одном условии. Мы пойдем вместе.
– Нет. Это опасно. Этот парень псих.
– Я тоже.
– Пенни… – зачем она так говорит. Я не достоин ее беспокойства.
– Ты отстранен. И собираешься вломиться в чужой дом. Либо нарушаешь правила. Либо едешь домой.
И мы поехали. Я не мог ей отказать. Она так помогла мне.
***
Квартира недалеко от центра в пяти минутах пешком от работы с графиком два через два. И кто из нас еще ненормальный?
Мы поднялись на четвертый этаж и позвонили в дверь. Еще и еще. Никто не открывал.
– Похоже, его нет дома.
– Или он видел нас в окно. Он ведь знает тебя.
Был только один способ это проверить. Замок быстро поддался, и мы оказались в прихожей.
В квартире было жарко. Или это меня бросало в жар. Кучи коробок от пицц и запах прокисшего мусора. Датсон не слишком заботиться о чистоте.
Обычное жилье ленивого холостяка. Прямо как у меня.
– Ирвин. Иди сюда.
Я последовал на голос Пенни и оказался в ванной комнате. Среди кучи грязного белья лежала рубашка, перепачканная кровью.
– Кажется это кровь.
– Я вижу, что не кетчуп. – ответила мне Пенни.
– У тебя бывало так, что нашла, что искала, но теперь не знаешь, что с этим делать.
– Нет.
– Я нашел эти улики незаконно. Их никто не примет.
– Только если их нашел ты. Если, допустим, их, найду я или другой обычный человек, не относящийся к бюро или другим органам.
Пока Пенни рассуждала, я присел на ванну.
– Нашел в чужой запертой квартире.
– Можем вынести его одежду на мусорку. Так сознательные граждане заподозрят неладное и вызовут полицию.
– Сфальсифицировать улики?
– Хуже уже не сделаешь.
– Ты прямо как мой напарник.
– Только живая. Складывай рубашку в пакет, а я вызову полицию.
Я осторожно подхватил рубаху пакетом и свернул в комок. Я не чувствовал себя так с тех самых пор как работал с Лисовски. Он, почему-то считал, что значок и казенная форма дает ему вседозволенность. Все так считали. Но в их умах это ограничивалось вымогательством денег и домогательствами к свидетельницам.