— Конечно в прошлом, — равнодушно отозвался он. — Но ты забыла, как ты себя повела? Мне неприятно с тобой даже в этой машине находиться, ясно? А как ты собираешься работать на одной территории?
Слушать его было очень обидно, снова ком в горле встал. Но ведь он любил меня… Когда-то. Мы ложились с ним в одну постель. Он когда-то даже признавался мне в любви… Хотя бы из уважения к прошлому мог бы не оскорблять меня с самой первой встречи… Но я слишком много хочу от Питерского, судя по всему.
Как был хамом и грубияном, так им и остался.
— Обыкновенно, — пожала плечами я,\взяв себя в руки. Я не стану при нём плакать и унижаться, как это было в гимназии. Да, это будет для меня испытанием, но мы ведь не в детском саду, чтобы не иметь возможности справиться со своими эмоциями и хотелками. Или “нехотелками”. — Брать и работать. Тебя ведь никто не заставляет со мной общаться, правда же?
— Ещё бы заставили, — хмыкнул он. — Тем более тебе есть с кем общаться… Как, впрочем, и всегда было. Всегда находился тот, кто тебе сопли утрёт. Да, Рыжая?
Я снова подняла на него глаза. Это был камень в огород Виктора. Но Рома несправедлив к нему. Ладно он обижает меня, но зачем он так некрасиво говорит о друге собственного отца?
9. 9.
— Не нужно так пренебрежительно высказываться о Викторе Петровиче, — сказала я ему, чувствуя, как меня просто начинает трясти от злости. Чёрт побери этого Рому! Принесла нелёгкая… — Он тебе ничего плохого не сделал.
— Как и тебе, да?
— Мне… И мне ничего плохого тоже. А какая тебе, Рома, разница, кто мне сопли вытирает, а? — спросила я. — По-моему, пять лет назад ты очень понятно объяснил, что я свободна, и теперь могу сама решать, кто мне вытрет сопли, как ты выразился.
— Да плевать вообще, — равнодушно отвернулся он. — Просто ты как всегда, Катя. Не изменилась.
— А как я “как всегда”, позволь спросить? — нахмурилась я.
— В окружении мужчин, — ответил Роман. — Ты же очень любишь внимание, правда?
— Неправда, — сказала я. — Ты вечно видишь то, что хочешь. И слышишь тоже только то, что хочешь.
— Я привык доверять своим глазам и ушам, — сказал он мне. — Что в этом такого необычного?
— Ровно ничего, — ответила я. — И разубеждать я тебя не намерена. Ты сделал свой выбор пять лет назад. Так чего теперь меня цепляешь, как в школе?