— А за границей?
— В Риге – тридцать тысяч долларов, в Стокгольме – около
двадцати тысяч фунтов стерлингов. Еще есть счет в Берлине, но он
законсервирован после той истории с «Металлоимпортом».
Я снова отметил его внимательный взгляд – старик явно проверял
мою реакцию на упоминание неизвестных мне деталей.
— Что с текущими проблемами?
— Три узких места, — Котов снял пенсне и устало протер глаза. —
Первое – в налоговой инспекции новый ревизор, требует увеличить
официальные платежи на тридцать процентов. Второе – в ГПУ появился
еще один куратор, намекает на необходимость «тесного
сотрудничества». Третье – новый представитель ВСНХ в комиссии по
тяжелой промышленности.
— Это который принципиальный?
— Да, товарищ Николаев. Фанатик идеи, взяток не берет
категорически. Но... у него брат работает в Промышленной академии.
Собирается ставить какие-то опыты по электрометаллургии. А с
оборудованием там...
Я понимающе кивнул. Наука всегда нуждалась в финансировании –
что в двадцатых, что в девяностых.
— Василий Андреевич, последний вопрос – кто еще знает все
детали?
— Полностью – только я. Семен Артурович – процентов тридцать, не
больше. В бухгалтерии три девушки знают фрагменты, но не видят
общей картины. А в целом...
Он замолчал, прислушиваясь к шагам в коридоре. Когда они стихли,
закончил:
— В целом система построена так, что каждый знает только свой
участок. Как в церковной исповеди – только священник знает все
грехи прихожан.
— Спасибо, Василий Андреевич. Оставьте документы, я изучу
подробнее.
Когда главбух ушел, я откинулся на подушку, прикрыв глаза.
Голова кружилась от обилия информации, но картина складывалась
знакомая. Разница между эпохами оказалась не так велика – те же
схемы, те же методы, те же человеческие слабости. Только суммы
другие, да названия организаций изменились.
Я достал блокнот и начал записывать первые мысли. Опыт работы с
черной бухгалтерией в девяностых теперь мог очень пригодиться в
1928 году. В конце концов, деньги всегда остаются деньгами –
меняются только способы их сокрытия.
Потом закрыл глаза, раздумывая о том, как бы использовать
ситуацию, в которой очутился. Серьезно я до сих пор ее не
воспринимал, мне казалось, что я очутился в какой-то компьютерной
игре, где надо проходить уровни все более высокой сложности.