Косой, видимо, понял, что терять нечего. Его рука метнулась к
голенищу, где он прятал финский нож.
Выхватил финку, но Химик был быстрее. Его самодельный
«скрамасакс», нож из напильника с наборной рукоятью словно сам
прыгнул в руку. Борода уже доставал из-за пазухи тяжелый «наган» с
перепиленным курком.
Щербатый рванулся к двери, но споткнулся о подставленную ногу.
Его тут же скрутили двое громил в картузах, личная охрана
Сивого.
Колька Питерский успел выстрелить из спрятанного в рукаве
бушлата «бульдога». Пуля выбила крошку из кирпичной стены. В ответ
грохнул наган Бороды, только эхо метнулось под сводами подвала.
В тусклом свете керосиновых ламп началась молчаливая, страшная в
своей обыденности драка. Лязгнула сталь, финка Косого встретилась с
ножом Химика. Кто-то опрокинул керосинку, по полу разлилось горящее
масло.
— Суки! — хрипел Косой, прижатый к стене. Его лицо,
перечеркнутое шрамом, было страшным. — Я вам...
Договорить он не успел. Нож Химика вошел под ребра, как в масло.
В углу хрипел, оседая на пол, Колька Питерский, пуля Бороды нашла в
нем цель. Щербатый скулил, как побитая собака, под ударами тяжелых
кулаков.
Через пять минут все было кончено. На заплеванном полу в лужах
крови лежали три тела. Сивый брезгливо вытер руки ветошью:
— В Яузу их. С кирпичами. Чтоб без следов.
В грязное окошко под потолком уже сочился серый рассвет. Где-то
на улице раздался свисток постового - милиция начинала утренний
обход. Но к тому времени, как они добрались до подвала, там уже
никого не было. Только три свежих пятна на земляном полу да пустые
гильзы в углу напоминали о ночном суде.
На столе осталась лежать та самая бумага, «доказательство»
предательства. Но никто уже не узнал, что написал ее человек
Краснова, умевший в точности подделывать почерк агентов
угрозыска.
Хитровка снова погружалась в свой беспокойный сон. В чайной
Сидорыча уже растапливали печь, готовясь к новому дню. Разносчик
газет на углу выкрикивал последние новости, об аресте и перестрелке
на Пятницкой.
А в притоне «Три ступеньки» уже шептались о страшной участи
стукачей, посмевших продать своих уголовному розыску. Никто не
связал эти события с покушением на Краснова, все выглядело как
обычные разборки в преступном мире.
Круг мести замкнулся. Не осталось никого, кто мог бы связать
заказчиков покушения с исполнителями. Краснов мог быть доволен, его
план сработал безупречно.