– Не говори глупостей – зажмурившись, чтобы предательские слёзы не вырвались из глаз, прошептала я – Ты выживешь. И мы всё равно сбежим. С тобой. Ты можешь встать?
Я поднялась, протянув руку. Осторожно, пытаясь сдержать стон, Шон медленно встал. Его качало, и он с трудом удерживался на ногах, но сила воли ещё горела в избитом теле.
– Ну вот. А теперь слушай меня. Побег откладывать нельзя. Если у нас получится выбраться, на корабле должны быть лекарства. Ты поправишься! Смена скоро закончится. Все ждут команды. Идём к ним, пока сверты не спохватились, что мы не работаем.
Несколько долгих секунд я чувствовала, что Шон сомневается. Конечно, в его состоянии он мог сдаться. Слишком тяжёлые увечья. Только я сдаваться не собиралась, хотя сама еле стояла. И в эти мгновения я отчаянно молила небеса, чтобы они послали нам силы.
– Ладно… – глухо пробормотал Шон, прищурив воспалённый глаз – Только дай слово, что если я не смогу идти, ты меня бросишь. И вы попытаетесь сами. Алан тоже немного разбирается в полётах. Не хочу быть вам обузой.
– Обещаю – сжав кулаки до боли в ладонях, прошептала я – Идём.
Сверты, заметив, что мы идём, ковыляя и шатаясь, чтобы приступить к работе, довольно оскалились. Конечно, они чувствовали превосходство. Ну и пусть.
Сегодня дежурило четыре надсмотрщика. Все они стояли по углам нашего тоннеля, в котором мы работали. Мимо, как обычно, проносились вагонетки, в которые рабы накладывали куски грунта. Не знаю, что дальше делали сверты с рудой, только вагончики резво неслись кверху по проложенным рельсам. И я знала, где их конечная остановка.
Заняв свои места, мы с Шоном осторожно подошли к тем восьмерым, которые были в шаге от безумства. Они испуганно рассматривали нас. Я читала в их глазах немой вопрос – всё ли по плану или побег придётся отложить? Тремя еле заметными похлопываниями по бедру, я их успокоила. Это был условленный знак, что всё в порядке. А когда каждый из нас осторожно достал заготовленный острый кусок камня и сунул за пояс, время пришло. Пора.
Мы работали возле огнеопасного участка. Но я знала, что огонь извергается не сам по себе. Здесь, за завалом, было скопление горючей смеси. Сейчас она была замурована, иногда просачиваясь и вспыхивая пламенем. Каждый из нас теперь стал работать возле определённого сегмента. Наши мозолистые руки сильнее сжимали мотыги. Шон был совсем плох. Несколько раз он чуть не терял сознание, шатаясь, и с невероятным трудом удерживаясь на ногах. Терпи, мой хороший. Ещё немного.