— Не чаровница я, — почти не солгала девушка. Не любила она душой кривить: все ее нутро лжи противилось. Но иногда приходилось все же недоговаривать… Не по своему желанию, но по нужде и обещанию. Она ведь и правда не чаровница! Пусть и знает да может, поболе простой деревенской травницы. — Я при знахарке ученицей была. Недолго только. Немного лекарского дела знаю — травки могу нужные подобрать, водицу заговорить... Но такого со мной никогда не случалось!
— Да-а, дела, — удивленно качнул головой Бальжин, убирая нож обратно. — Но притушить все ж попытайся. Ты уж для начала сама тада разберись, чаровница иль нет. Незачем остальным-то видеть щас.
Леона согласно кивнула и опустила голову, прикрывая веки и медленно выдыхая. «Может быть, все дело в том, что я заглянула на скрытую сторону жизни? Туда, куда люди обычно не смотрят?» — подумала девушка, меняя свое восприятие мира, возвращаясь к обычному зрению, слуху, осязанию... Ощущения изменились.
Леона открыла глаза и огляделась: мир в ее видении вернулся к своему привычному состоянию. Только вот глаза… Стали ли они как прежде? Получилось ли? Она выжидательно посмотрела на оружейника.
— Потухли, — кивнул он, поддавая вожжами по замедлившимся лошадям.
Девушка выдохнула и устало откинулась назад, на стенку повозки. Откуда это свечение? Что это было? Она не первый раз заглядывала в незримый мир, но такого с ней еще не бывало… Может, дело в том, что Леший одарил ее своим вниманием?..
Она устало потерла глаза. Удивительно, но, неожиданное преображение не сильно взволновало ее. С этим она разберется позже, найдет ответ и на этот вопрос. Но вот увиденное… Чувство отвращения, разочарования, досады, словно ее обманули, не отпускало. Как теперь относиться ко всем этим людям? Как относиться к Кирьяну?..
Она устало вздохнула, вспоминая слова наставницы, и печально глянула на спину Кирьяна, который ехал сейчас немного впереди обоза. «Запомни, Леонка, — наставительно говорила Ружена, — чернотой отмечается сущность убийцы. Тот, кто отнял чью-то жизнь, до конца своих дней будет носить на себе отпечаток смерти».
Бальжин кинул косой взгляд на девушку и поцокал, покачав головой.
— Дак чего ж тебя так напугало-то, девонька?
Леона слегка замешкалась, не зная, стоит ли говорить об увиденном. Имеет ли она право раскрывать чужие тайны? Как оружейник воспримет услышанное? Не примет ли он ее слова за бабью дурость? С другой стороны, кому еще, как не Бальжину, стоит знать о сущности его соратников?