Любомира тяжело выдохнула, покачала головой.
— Тетушка, пожалуйста, не пускай его! Пропадет ведь! — Леона уже не знала, как еще объяснить, а дворничиха все стояла и глядела на нее, словно на неразумное дитя. Неужто Любомира не понимает ее? Леона ведь переживает и боится за друга, но и охранять его у нее не будет времени. Не для того она в дорогу собиралась, чтобы с ним потом нянчиться…
— Ох, дуреха ты, девка. Неужто думаешь, материнское сердце не болит за него? Болит, да ищо как! Но шож тут поделашь-то? Да и, коли он захочет, как жеж я его удержу-то? Он уже не мальчонка. Не всю жежь жизнь за мамкиной юбкою ему сидеть. Как бы материнское мое сердце не сжималося, не стану я его насильно-то удерживать. Шож я за мать-то така буду, если силою своих детей начну подле себя держать? У них своя жизнь, им самим ее жить. Самим и решения принимать. А мне токмо молиться и остается... Но ты обожди нос опускать-то, поговорю я с ним, знамо дело, поговорю... И сама ведь все понимаю. Токмо ты сильно-то не надейся на это, уж больно он упрямый. Да и не оставит он тебя. Стрекозу такую.
— Спасибо, — пролепетала Леона, чувствуя себя отчего-то виноватой. — Тетушка, ты сердишься на меня?
— Ну, дуреха девка. Ну, как есть дуреха, — покачала головой женщина. — Да разве ж я когда-нибудь на тебя взаправду сердилась?
— Словцен, — с трудом начала девушка. Леона не хотела это произносить, потому что это звучало бы грубо и неблагодарно, но все же тихо проговорила: — он будет мне мешать… Я люблю его, словно родного брата, но он воспринимает все как забаву… — И тут же виновато подняла взгляд на хмурую женщину. — А ворожея на ярмарке предрекла мне беду… Нельзя ему со мной.
Любомира уставше посмотрела на девушку. Так, словно собиралась уже что-то сказать. Но только тяжко вздохнула и, махнув рукой, вернулась на кухню.
— Поговорю я с ним. — Только и услышала Леона напоследок.
Леона озадаченно посмотрела на закрывшуюся дверь, и в ней стало зарождаться нечто обжигающее, сворачивающее в тугой комок все нутро. Она резко встала, вышла во двор и зло пнула колун, в котором торчал воткнутый топор. Она злилась от бессилия! Злилась, что не может прочистить голову от дурных мыслей простодушному другу. Он будто не понимает, что она не на прогулку собирается! Да с ним же неприятностей не оберешься!