И почему у него нет таких отношений ни с одной девочкой? Что не так он делает? Ему казалось, что он нравится Гришиной. Да и Света Ступакова иной раз давала понять, что не прочь… И Маша Петрова была с ним ласкова. Хотя Маша Петрова ласкова была со всеми.
Как-то Ступакова специально дождалась его после уроков около раздевалки. Ради него ей даже пришлось прятаться от подруг и поклонников. «Тихонов, – спросила она, – ты сейчас домой идёшь?» Он, прекрасно поняв намёк, сделал вид, что ничего не понял. Вместо того чтобы просто сказать: «Да! Давай я тебя провожу», он криво улыбнулся, скосился куда-то в сторону, и вдруг спросил хамским, не своим, голосом: «А чё ты хотела?» «Ничё», – вздохнула Ступакова так, как вздыхают, встретившись с идиотами.
Тихонов проклинал свою застенчивость и завидовал Стаханову. Потому что Стаханов, ничуть не робея, подходил к любой девочке и заводил с ней разговор так, как будто он самый прекрасный мужчина на свете и устоять перед ним невозможно. Самое удивительное, что почти никто и в самом деле не мог устоять.
Притом что, – думал Тихонов, – он же дурак и урод!
А я? Я умница. Ну, может, не красавец, но уж точнее лучше Стаханова! Хотя нет… Я трус. Я просто трус, если даже с девочкой не могу просто поговорить…
И он с тяжким вздохом и слезами на глазах возвращался в книге, чтобы побыстрее утонуть в упоительном мире грёз.
– Тихонов! – прозвучал резкий голос Алевтины Гекторовны, врезавшись бульдозером в его мечту, – что это у тебя лицо, как у монахини?
Он не сразу сообразил, в чём дело, потому что слишком был погружен в чтение. Подняв голову от книги, он увидел ироничный взгляд учительницы.
– Читаю, – сказал он дрожащим от бешенства голосом. – Не всё же всякую чушь слушать.
Алевтина Гекторовна вдруг посерела, и смех в классе мгновенно стих.
– Тихонов, после уроков зайдёшь к завучу. Я её проинформирую о твоём поведении.
Читать дальше было невозможно, настроение пропало. До конца урока он томился, думая о предстоящем неприятном разговоре с завучем.
Маргарита Петровна, вечно усталая, с серым лицом и черными-пречёрными глазами, как будто в них затаилось неизбывное горе, сидела напротив Тихонова и вела допрос. Голос у неё был вялый и беспристрастный, поэтому казалось, что ей совсем неинтересно обсуждать его проступки. Инквизитор из неё бы, конечно, не вышел, – думал Тихонов, – в этом деле нужен огонь веры и страсть, а у Маргариты Петровны такое лицо, как будто не только веру, но и последнюю надежу она давно потеряла. Но в СС ей бы место нашлось. Эти глаза, два провала, два бездонных колодца, в которых клубится мрак, на кого угодно наведут ужас. И тут его осенила идея – нарисовать комикс ужасов, где завуч будет главным антагонистом. Успех в школе обеспечен! Его так вдохновила эта мысль, что он невольно улыбнулся.