Женушка все еще спала, но я пресек
это безобразие методом амура. Не сказать бы, что она не
противилась. А потом в одной ночной рубашке пошла на кухню, хотя и
очень стеснялась. И даже не слуг, а своего мужа и пылкого
любовника. Но, между прочим, кофе с тортиком умяла с
удовольствием.
Я, особо не мудрствуя, к ней
присоседился. Полкофейника напитка и весь немаленький тортик
исчезли под нашим натиском. Зато мы стали бодры и радостны.
Под этим эмоциональным подъемом я
вспомнил о своих планах, и весь сладостный настрой вдруг сразу
упал. Это не укрылось от Кати. Она обняла меня своими волшебными
руками и ласково спросила:
- Дорогой супруг, ты вспомнил что-то
очень неприятное и нехорошее?
Я огорченно вздохнул:
- Да милая, я тут вспомнил, что вчера
его императорское величество Николай Павлович повелел подойти мне к
двенадцати часам дня. А августейшему монарху так просто не
расскажешь.
- Ваше императорское величество был
так к тебе добр, что пригласил тебя к обеду в Зимний дворец?
Странно, что это так не показалось тебе, - удивилась жена, опять
мне не поверив.
Ох уж эти женщины! Просто такая santa
simplicitias! Я тщательно, со всеми деталями, рассказал нюансы
наших отношений, особенно подчеркнув невозможность дружеских
отношений. Очень вероятно, что император позвал меня, чтобы лишь
сказать о моей отставке при монаршем дворе, а, значит и в гвардии.
Отправит в провинцию, в регулярную армию. Ну, может быть,
произведет навсегда в полковники и в командиры заурядного полка.
Карьер, черт побери.
Ах, mon cher, - улыбнулась моя Катя,
- вспомни, еще несколько лет назад мы мечтали, почти как
невозможную мечту, чтобы ты стал хотя бы армейским прапорщиком. А
теперь и полковника мало, милый.
- Перестань оценивать жизнь с точки
зрения деревенского гостеприимства, - возразил я неуступчиво, -
Николай Павлович не его покойный брат, он, скорее всего, уже не
имеет такого благонамерения ко мне. Тем более, наряду с большим
количеством добра я, наверняка, оставил и много гадостей. Так что
поблагодарит, может даже материально и выпнет.
А я, поговорив с ним ни о чем, просто
и грустно пойду домой, голодный и покрытый грязным снегом
проспектов Санкт-Петербурга. А?
И ведь это еще прилично! Может быть,
мы вообще в доску разругаемся, и меня прямиком отправят в сибирскую
ссылку!