Только вот, теперь там не было
фотографии. Лишь пустая рамка с прозрачным стеклом.
Несколько секунд я неподвижно стоял
на месте, смотря на рамку. Отчаянно надеясь что фотография вот-вот
появится, попросту возникнув из воздуха. Следом в голову пришла
безумная идея: она могла выпасть. Опустившись на колени, я принялся
обшаривать пол. Пространства рядом с комодом было немного, и
просматривалось оно отлично, так что времени поиски заняли не
много. Какие-то десять секунд — и я был на сто процентов уверен,
что фотографии на полу нет.
Медленно выпрямившись, я с надеждой
посмотрел на рамку. Поняв, что она так и осталась пустой, взял её в
руки. И вот тут меня ждало новое, крайне неожиданное открытие. При
попытке вскрыть рамку, чтобы прощупать пространство внутри и
убедиться, что это не визуальная галлюцинация, я вдруг осознал
невозможность подобного теста. По абсолютно объективной причине —
это было невозможно физически. Я держал в руках цельный, намертво
склеенный предмет.
Покрутив её в руках, аккуратно
поставил рамку обратно на комод. Мог ли электромагнитный импульс
настолько сильно повредить мою нервную систему, что она теперь
начала выкидывать такие фокусы? И если да, то почему этого не
заметили в больнице? Если подумать, они ведь даже не провели ни
одного теста. Допускаю, что могли взять анализы крови или
просканировать тело, пока я находился без сознания. Но проблемы с
нервной системой таким способом не определить. Для этого нужен
совсем другой подход. Даже я, бесконечно далёкий от медицины,
прекрасно это понимал. А уж тем более, должны были знать врачи.
Спустя несколько долгих минут я
всё-таки разулся и прошёл в небольшую кухню, где сразу же поставил
вариться кофе. Взгляд то и дело обращался к выходу из комнаты, за
которым скрывалась прихожая. Дважды я не выдерживал и возвращался
туда, каждый раз проверяя рамку. Фотография на своём месте так и не
появилась.
В какой-то момент пальцы моих рук
начали ощутимо подрагивать. А ноги стали настолько ватными, что я
машинально опустился на стул. Своих родителей я никогда не видел.
Они были вольнонаёмными служащими «Гелиоса» и погибли во время
одной из торговых экспедиций. По крайней мере, именно эту версию
мне рассказали, когда я стал достаточно взрослым для подобного
разговора. И если весь остальной период детства я помнил смутно, то
именно эта беседа с воспитателем детского дома глубоко врезалась в
память.