Сознание возвращалось трудно и больно. Несколько раз я приходил
в себя, но думал, что ещё сплю. Вернее, речь больше о
затуманенности сознании. Будто видишь всё сквозь поволоку или
призму. Мне даже сложно с чем-то сравнить происходящее. Наркотики я
сроду не употреблял. Но как иначе объяснить бред наяву? Ещё эта
чёртова пелена, мешающая сосредоточиться и вернуть ясность разуму.
Добавьте к этому головную боль, да и тело ломило. Впечатления
получаются весьма неприятные. Поэтому очередное забытье
воспринималось с радостью.
Так я проваливался в забытье и приходил в себя раза три. Сложно
определить, сколько длилось столь специфическое состояние. Толком
открыть глаза не получалось. Хорошо, что слух и обоняние в
норме.
Вот и сейчас, очнувшись, сначала я почувствовал неестественные
запахи вокруг. Судя по обрывкам воспоминаний, Абу-бандиты ударили
меня по голове. Значит, это больница? Тогда почему пахнет свечами,
травами, и комнату будто окуривали ладаном? Ко всему прочему
примешиваются ароматы испражнений, которые ни с чем не
спутаешь.
И душновато для палаты, будто здесь проблема с вентиляцией. Даже
в старой районной больничке, куда я попал с отравлением пару лет
назад, воздух был лучше. Если не учитывать пердящих и пованивающих
пациентов, конечно. Плохо, что я ничего не вижу. Остаётся нюхать и
слушать. Однако со слухом тоже проблема. Вернее, непонятно о чём
говорят голоса из моего бреда.
Дополнительно раздражает ощущение дискомфорта. Мне не нужно
видеть обстановку, чтобы понимать её противоестественность. Открыть
глаза даже не пытаюсь. Веки будто налились свинцом. И просто
невозможно сосредоточиться, но очень хочется. Ведь вокруг хватает
различных событий.
– Быр, быр, – раздаётся тихое бурчание.
А нет. Кто-то общается на странном наречии, больше похожем на
церковнославянский. Правда, говор иной и уловить суть беседы не
удаётся. Разговаривают мужчина и женщина. И дама явно отчитывает
собеседника, а тот пытается оправдываться. Продолжая ворчать, она
приблизилась ко мне и начала гигиенические манипуляции. С особой
осторожностью, произнося какие-то успокаивающие слова, женщина
протёрла тёплой тряпкой мои ноги. Стало немного легче, а то лодыжки
разрывались от боли. Точнее, это сильная ломота, которая похуже
прочих мук. Хорошо, что затуманенная голова, гасящая все порывы и
чувства, помогла сдерживать стоны, рвущиеся наружу.