И салон княгини Голицыной не был
исключением.
Перед самыми новогодними
празднествами княжеская чета совершила почти невозможное: благодаря
связям в дворцовом ведомстве Голицыны смогли провести себе в
особняк на Малой Морской электрические провода, запитанные от
генератора, вращавшегося паровой машиной в Адмиралтействе. Михаил
Михайлович и Анна Александровна заранее предвкушали изумление своих
гостей, встретивших в частном доме модное электрическое освещение,
до сих пор встречавшееся публике лишь на праздниках в Зимнем
дворце. Но, увы, супругов ожидало самое жестокое разочарование:
едва взглянув на раскалённые дуговые лампы, яростно бросавшие
ослепительные снопы света на рефлекторы, спешно закреплённые под
потолком княжеской залы, визитёры, все, как один, бросались
обсуждать текущие политические события.
— Вы слышали? Королевская династия
Гогенцоллернов низложена! — с круглыми от изумления глазами
возмущался князь Шаховской. — Это неслыханно, невероятно! Наш
император в данном случае поступает точно также, как и безбожные
французские якобинцы!
— Более того! По последним
сведениям, император собирается совершенно уничтожить эту державу,
разъединив Пруссию на части и создав вместо королевства несколько
княжеств! — подтвердил статский советник Штейн, в пылу беседы
совершенно забывший про свои карты.
— Бедная, бедная Пруссия! —
послышались отовсюду сочувственные голоса.
— Право же, я не понимаю — зачем
уничтожая Пруссию, возрождать Польшу? — возмущался Николай
Муравьёв. — Виды правительства были бы ясны нам, если бы оно
последовательно дробило соседние нам державы на малые части; а
между тем, глядя на всё это, ей-Богу, иной раз кажется, что правая
рука не ведает, что делает левая!
— Ах, оставьте! Император победил в
невероятном, изумительном походе. Надо признать, что этот Бонапарте
— очень толковый полководец! — резонно заметил граф Строганов.
— Ах, оставьте! — возразил Николай
Николаевич, последнее время ставший записным патриотом российских
кадров. — Он нипочём не разбил бы принца Брауншвейгского, если бы
не своевременное вспомоществование от Александра Васильевича
Суворова, так удачно успевшего на поле боя!
— Как знать! — не согласился барон
Эртель. — До того он в дым разгромил принца Гогенлоэ, спасая этих
польских каналий… А если вспомнить его Персидский поход то надо
признать, господа — выбор императора чрезвычайно удачен!