После вчерашней
прохлады снова воцарилась жара; я напялил матросские бриджи, а у
сорочки оборвал рукава, превратив ее в безрукавку. На голову же
водрузил массивную треуголку, которую отыскал среди имущества
принца.
Франног, забыв все
обиды, продолжал шарить в каюте имперского чародея; оттуда
непрестанно доносились взволнованные охи и ахи. Как и было
договорено, он не заговаривал с принцем; делал вид, что его вообще
нет.
Принц с перемотанным лбом сидел у изголовья кушетки,
скрученный веревками так, что колени оказались притянуты к самому
подбородку. Мне пришлось быть грубым, ибо некоронованный властитель
Империи показал себя весьма неуживчивым пленником - несколько раз
он пытался избавиться от веревок, пробовал кусаться и лягаться, да
еще громогласно требовал от матросов, чтобы они не смели показывать
«врагам», как обходиться с движителем корабля. Теперь матросы,
показав все что нужно («Ей-богу, прикончу вашего принца! Я -
человек отчаянный!») отдыхали в трюме, «Малка» шла нужным курсом, а
я разлегся на свежем воздухе, подле столика, на котором была
навалена груда разнообразной снеди.
В каюте Бакинчу
нашлись хирургические инструменты, иголки и разные снадобья, так
что рану мою удалось подлечить. Напоследок Франног влил в меня две
ложки какой-то вонючей микстуры, и лихорадка быстро
улеглась.
- Теперь ешь побольше,
и еще больше пей, чтобы очистить кровь, - посоветовал он. – И,
поверь, заштопать рану – куда как лучше, чем если бы я ее
заговорил. Сам знаешь – маг из меня никудышный.
Кто бы говорил после
кваэра.
Кладовая «Малки»
разбухла от провианта, фруктов и воды тоже хватало, не было только
вина - принц оказался расподлейшим трезвенником, и на море не
допускал возлияний даже среди ближайшей свиты. Вдобавок он был
вегетарианцем – чем я и воспользовался, предав Тендала пытке
ветчиной и иными мясными продуктами.
На протяжении всего
рассказа он скреб меня нехорошим взглядом. Ни единой искры
понимания или сочувствия, ни одной реплики; на лице вновь
обозначилась маска. Витийствуя о своих приключениях, я вдруг
осознал, что, в сущности, передо мною сидит враг, которого можно
приобрести, только очень хорошо постаравшись. Умный, педантичный,
наделенный огромной властью. Пурист, незыблемо стоящий на
определенных принципах, человек не гибкий: черное, белое, без
полутонов. Я хорошо знал такой тип людей. Уж если они вносят
кого-то в реестр своих недругов - это навсегда. Искуплением - в
глазах принца - могла послужить только смерть. А я наворотил вчера
столько, что хватило бы на десяток смертных казней. Одно нападение
на августейшую особу обеспечит мне уютное местечко на плахе. И,
разумеется, унижение пленом - пудовый грех на чаше весов
Тендала.