Это проще, чем готовиться к
экзаменационному зачету, который забудешь максимум через два
дня.
Второй парой стояла лабораторка по
химии, но Елена Романовна прочитала нам вторую лекцию. В это же
время у активщиков было первое ознакомляющее занятие по теории
управления ки, которая потом распадется на две практические
дисциплины: внутреннее управление и внешнее. Некоторые базовые
знания мне были известны из прошлой жизни, и я хотел получить
полное представление. Но, увы! Меня ждали история государственности
и право. Тьфу!
Из специализированных дисциплин в
первом семестре были только «Основы оценки...» чего-то там. Я уже
забыл, чего именно. «Основы оценки...» вел Вадим Пятницкий лично, и
я уже потирал ручки, когда я наконец столкнусь с ним лицом к лицу.
Даже помощь профессора Заболоцкого в представлении не
понадобится.
В группе ОЦ24 нас было одиннадцать
человек. Даже не в группе, а в полугруппе. Больше человек тупо не
набралось. евЯ долго шарился по различным группам вконтакте и не
только в поисках причин низкого спроса на, казалось бы, элитную
профессию, но ничего толкового не нашел. После модернизации ГОБР*
из военной структуры в гражданскую, количество гильдий покорителей
постепенно уменьшалось, уже обученные оценщики заняли нишу, в
которой не осталось места новичкам.
А еще изломы ушли в «гибернацию»,
чтобы вернуться к нам свежими, отдохнувшими, обновленными и намного
более опасными, чем раньше. Как раз человечество успело позабыть о
реальной степени угрозы, успев привыкнуть использовать изломы в
качестве «шахты» для добычи полезных материалов.
— Ты реально кого-то убил? —
прошептал на ухо Стас. Я посмотрел на него, как на умалишенного, и
он уточнил. — Ну, из работорговцев?
— И в чем проблема? — не понял я. —
Ты еще скажи, что они люди и заслуживают второго шанса. Стас,..
люди, нормальные люди, работорговлей не занимаются. Это были самые
настоящие нелюди, и я горжусь, что лично убил нескольких из
них.
Обе химии я просидел за одной партой
с Гумилевым, а вот на истории остался один. Каким нежным юношей
оказался Станислав Гумилев, а выглядел весьма задиристым, не из
робкого десятка.
На праве я почувствовал приближение
бури. Сухонький старичок, оказавшийся шестидесятидвухлетним
профессором Коробейниковым Федором Геннадьевичем, всю пару недобро
поглядывал на меня, пока Стас, сам того не подозревая, создал
провокационную ситуацию.