— Профессор, ценность жизни зависит
от уголовного статуса? Вот взять, например, недавний случай с
похищением группы абитуриентов работорговцами. Будет ли правильно с
точки зрения совести, если похищенный лишит жизни похитителя?
Коробейников вспыхнул, как спичка, и
окинул меня тяжелым взглядом. Этот взгляд мне совершенно не
понравился. Я ожидал, что за ректора Агафонова кто-то из
преподавателей мог вступиться и отмстить мне, но чтобы за
работорговца... Эта академия прогнила гораздо глубже, чем я
думал.
— Вы правильно сказали, «лишить
жизни». Этот вопрос с точки зрения закона до сих пор находится в
серой, спорной зоне. Но с точки зрения совести, убить человека
означает убить, то есть совершить уголовное преступление. Убийца
должен быть наказан в судебном порядке вне зависимости от личности
и рода деятельности жертвы.
Лишить жизни? Жертвы? Слова слишком
высокопарны, чтобы промолчать. Я хмыкнул и не удержал язык за
зубами, подняв руку.
— Профессор, у вас есть дети? Или
точнее уже внуки нашего возраста. Плюс-минус.
— Есть. У меня три внучки.
— Тогда представьте, что кто-то из
них или все три были в нашей группе. Вам ведь известно, что
работорговцы сделали с девушкой, которая не успела спрятаться и
прикинуться парнем? Она, кажется, до сих пор в больнице.
— Закрой свой поганый рот, чернь! —
рявкнул Коробейников. — Будет мне тут какое-то ничтожество моих
внучек проклинать. Ты недостоин упоминать их всуе.
Из простолюдинов в ОЦ24 был только
один Стас, так что я хмыкнул и якобы из внутреннего кармана
форменного пиджака достал золотой паспорт, демонстрируя его
преподавателю.
— Профессор, напомните, кто вы там
по титулу?
Коробейников всбледнул, мигом закрыв
уже собственный поганый рот. Мне же ничего не стоило левой рукой
набрать в Империале имя и найти престарелого негодяя в списке
Дворянского Уложения. Мое имя и обновленные данные также там
были.
— О, так вы барон! Ненаследный.
Получили за заслуги в судебной юриспруденции двенадцать лет назад.
Выходит... ненаследный барон публично оскорбляет наследного
светлейшего князя... Да вы охуели, барон Коробейников! Конфликт! —
объявил я. — Как решать будем?
Еще каких-то пятьдесят лет назад
вместо слова «конфликт» прозвучало бы слово «дуэль», что сейчас
было запрещено. Точнее ограничено. Дуэли можно было проводить
только в случае конфликтов из разряда кровной мести и вопросов
подобного уровня. Бытовое (даже публичное) оскорбление на дуэль не
тянуло.