– Лорас, дружочек, мне почему-то казалось, что моя корчма еще
закрыта. Или я ошибся? Будь добр, скажи, кто этот оборванец и как
он умудрился сюда попасть? – елейный голос сочился плохо скрываемой
яростью, а от напускной улыбки веяло не холодом – лютым морозом. С
эдаким видом, как подумалось Элли, запросто можно всадить
кому-нибудь нож в живот. Она знает о чем говорит, уж поверьте.
– Это… – корчмарь нервно откашлялся и натужно улыбнулся. –
Никто, местный попрошайка. Я его старой снедью кормлю за полцены.
Все равно ж собакам отдавать, а так – деньги. Он нам хорошо помог
когда-то, и я подумал…
– Думать, Лорас, здесь полагается мне, – мягко оборвал его
человек, почесав подбородок. – Отчего-то у всех вокруг это скверно
выходит. Он слышал, о чем мы толковали на кухне? Нет? Эй, любезный,
как там тебя? Слышал что-нибудь из нашего разговора?
Элли стало дурно. Едва сдерживаясь, чтобы не обмочиться от
подступившего ужаса, она нашла в себе силы только помотать головой,
вовремя смекнув, что врать не имеет смысла, и тут же неуверенно
кивнула.
– Так да или нет? – человек снисходительно улыбнулся. – Хотя…
хм… какая, в сущности, разница, да? Ребята, – он обернулся к своей
свите, – быстренько избавьтесь от этого недоразумения. Местный
сброд, знаете ли, разносит слухи не хуже, чем уличные крысы –
всякую заразу. А ты куда собрался, тупица? – схватив за рукав
Гломгора, он потянул его обратно и устало вздохнул. – Они сами
прекрасно справятся, а ты должен постоянно беречь мою тушу. Одно
слово – придурок. Что с тебя взять-то?
Элли даже сообразить ничего не успела, а ее уже волокли к
прилегающему дворику, медвежьей хваткой стиснув предплечья. Краем
глаза девочка увидела, как отдаляется ее стол с недоеденной
похлебкой.
Мой последний завтрак, и такое дерьма, – пришла в
голову нелепая мысль, от которой на душе стало совсем скверно.
– Господин, не нужно, – неуверенно вытолкнул из себя Лорас. –
Это всего лишь местный бродяжка. Даже если…
– Тихо, – шикнул на него упитанный мужичок, поднеся к губам
указательный палец. – Я ведь говорил, что думать – не твое. Если он
что-то слышал, и начнет болтать об этом… Хочешь сдохнуть? Или до
конца жизни морозить яйца на стене? Нет? Я почему-то так и подумал.
Тогда заткнись и делай что велено. А пока я занят, готовься к
серьезному разговору. — пригрозил он и вернулся наверх