Но художница не обратила на это никакого внимания, даже несмотря
на то, что боль была довольно сильной из-за того что Марта нанесла
удар тыльной стороной ладони, на которой красовалось пара колец.
Она терпела и не показывала слабость, да еще и злорадно оскалилась
видя жалкое состояние собеседницы, что полностью доминировала над
ней пару минут назад.
Марта глубоко вздыхала, а ее рука судорожно дрожала, пока ее
ненавидящий взгляд обещал ей все муки земные. Но Дризельда знала,
что она не осмелиться на большее, потому как эта
лицемерная сука до ужаса боялась, что Люциус может об этом
узнать.
И тогда… вместо пьянящей любви и заботы, она и ее дражайшая
хозяйка познают на себе его злость и презрение. Он никогда не
забудет, следовательно — никогда не простит.
И они это знают.
— … Либо по моему, либо долгая мучительная смерть. Выбирай… —
сухо ответила Марта, сделав глубокий вдох и двинулась на выход, — …
меня устроит любой вариант. — махнула она рукой не оглядываясь, —
Прощай, Дризельда Трассас, мы с тобой больше не встретимся. И ты
больше никогда не увидишь его, — и ушла захлопнув
за собой дверь.
— Тварь, — промямлила художница обняв колени, словно когда-то в
детстве, ощущая почти позабытое чувство полной беспомощности.
***
В густом зеленом лесу, вдали от всей придворной суеты, под
мерцанием звездного неба, развернулся ночной лагерь. Они вернулись
к вечеру с доброй добычей, и король решил, что этого будет
достаточно.
Под теплым светом костра, раскаленного до сияния, отец и сын
расслабленно сидели поодаль от большого костра, вокруг которого
оживленно суетились парочка поваров, следя за вертелом, на котором
готовилось изысканный угощение из сочной оленины, чье обволакивало
воздух особым ароматом, сладким и пряным одновременно.
Отец был прав, — с удивлением понял Люциус, внимательно
наблюдая за своей первой добычей немигающим взглядом, — никогда
еще еда меня так сильно не манила.
По соседству с ними, в белоснежных фартуках, слуги заботливо и
тщательно готовили стол для ужина на природе. Они расставляли
серебряные приборы, выставляли настольные украшения из изысканного
фарфора и полировали бокалы, словно придавая им элегантный
блеск.
Будто это не охота, а какой-то изысканный банкет… —
фыркнул он про себя видя такое бесполезное излишество.