Нечто подобное чувствовали и остальные, кому (не)повезло
лицезреть эту картину. Рыцари, оруженосцы, гвардейцы, да даже
обычные повара и слуги оцепили холм и в неверии смотрели как рядом
с чардревом лежало нечто… что скорее всего совсем недавно было
медведем; разорванная в клочья пасть из которой вывалился язык;
множество рваных ран из которых ручьем лилась кровь и сползала
прямо в ручеек, окрашивая все вокруг в красные цвета; изуродованное
туловище зверя олицетворяла собой еще более жуткое зрелище из
отвратной мешанины костей и мяса, будто зверя раздавили валуном или
многовековым дубом. Вся поляна была окрашена в кровавый цвет, тут и
там валялись ошметки костей и плоти. Но больше всего устрашала
небольшая окровавленная фигурка, что стояла на изуродованной
животине и гордо взирала на окружающих людей, которые оцепенели от
непередаваемых чувств.
— Сын… — как-то даже растерянно прошептал король, и тут же
оцепенел как только на него мгновенно перевели взгляд.
Окровавленный мальчик смотрел на него цепко и изучающе, будто
впервые видит. Это точно был его сын, но… он был готов поклясться,
что глаза его неестественно светились в темноте, а улыбка… боги, он
никогда не видел столь искренней и счастливой улыбки на его
лице.
— Г-гребанные боги… — не удержался он от очередного бранного
словца под нос и тут же увидел как губы первенца насмешливо
дернулись.
— И правда ушла… — сухо прошептал Люциус будто в неверии,
отчужденно рассматривая мрачный, пустой домик в саду, который еще
несколько дней назад был его отдушиной.
Его маленький райский уголок в котором он чувствовал себя лучше,
чем где бы то ни было.
Место, где ему не нужно было строить из себя почтенного принца.
Место, где он мог неумело шутить, искренно смеяться, с восторгом
внимать ее мудрости и перебрасываться колкостями.
Единственное место… где он мог быть самим собой.
Здесь ему не нужно было оправдывать ожидания окружающих, и даже
его внутренний зверь предпочитал не отсвечивать и спокойно нежится
в спокойной атмосфере, будто после сытного обеда.
От него не требовали каких-то запредельных результатов. У
нее было лишь одно требование… всего лишь одно гребанное
условие, которое неожиданно давалось с неимоверным трудом:
Здесь, в этом уютном домике в саду… он должен был быть самим
собой…