Главный же гость – сам Великий князь
Гедимин с парой сыновей, Витовт будет – наследник и Ольгерд.
Естественно, и Любард, который сейчас Димитрий, с женой – дочерью
Андрея Юрьевича Евфимией от первого брака пожалуют.
- Не тяни, Егорий, рассказывай про
свадьбу и первую брачную ночь, – подтолкнул рясофора князь
Владимирский.
- Говорят люди, сам-то не был на
таких гульбищах… Ох, там, княже тако деется… После первого хм, вот,
этого… того самого, ночью ещё, свахи или родители жениха заходят в
опочивальню, чтобы забрать окровавленную после… хм, ну этого,
простыню. Убедиться должны, что она будет окровавленной. У тебя же,
княже, нет ни родителей, ни свахи, тако и не ведаю, кто пойдёт. А
токмо найдутся…
Пиршество же в это время
продолжается. В невинности невесты желают же удостовериться, прости
господи, не только родители жениха, но и все гости на свадьбе. По
этой причине простыню вывешивают на видном месте в переднем углу.
Наказание за нечистоту, если вдруг обнаружится, что невеста
«нечиста», ее отцу прилюдно преподносят особую чарку с мёдом. В
этом кубке не имеется дна. Далее-то понятно, отец берёт чарку, и
мёд у него проливается на пол к стыду родичей невесты и гневу всех
других гостей.
Жених опосля имеет право вернуть
опозоренную хм… девицу – блудницу ее семье. Больше взять ее в жены
никто не будет. Невесты же многи после сорому сего в омут али в
прорубь кидаются, прости их господи. Токмо не всё это. Мало сего
гостям. Родители, не сумевшие сохранить девушку для ее законного
супруга, презираются, плюють им в след, а свахе, матери и сёстрам
«нечестной» невесты вешают на шеи лошадиные хомуты и в таком виде
водють по всему селищу или городу. И в этих плювать можно всем
встречным поперечным, – перешёл на шёпот Егорий.
Уж не помнил в какой книге это Андрей
Юрьевич прочёл, но выход он знал. И именно так и поступил. Объяснил
пигалице, что будет делать, и зачем он это делает, и припасённым
ножом себе палец порезал. Там той крови нужно-то чуть.
Хмельные родичи невесты и несколько
владимирских бояр впёрлись в опочивальню, выдернули из-под
утешающего князя пацанку простыню и убежали, сразу и рёв в зале
устроили. Самое интересное, что даже король польский вломился в
спальню и сильнее всех за простыню тянул.
- Не плачь, Ань, – продолжил
успокаивать девицу ревущую профессор Виноградов, – Люба ты мне.
Красивая, высокая, глаза золотые, а только годик с этим повременим.
Знаешь ведь, что многие матери с первыми родами и сами умирают, и
дитё погибает. А всё из-за того, что малы ещё. Подрастёшь,
округлишься, хм, ну и тогда тово – этого. Успеется.