– Не доверяете собственному
императору? – Девушка всё тем же ровным голосом ввернула очевидную
провокацию, следуя за адмиралом вглубь станции.
– Боюсь, здесь речь не о доверии. Мы
в слишком разных весовых категориях. – Также спокойно отвечал
Стуков, ведя свою спутницу по хитросплетению коридоров. – Его
Императорское Величество находится в статусе, когда отсутствует
необходимость доказывать лидерство и компетентность, чего не
скажешь обо мне и моих коллегах. Мой долг – проявлять бдительность
и настороженность даже к близким союзникам, не говоря уже о…
перебежчиках.
Миранда невозмутимо восприняла слова
адмирала. Признаться, это было лёгкой задачей, поскольку мнение его
на этот счёт её нисколько не волновало.
– Похвальное рвение, адмирал, –
равнодушно ответила Лоусон, ничуть не изменившись в лице, –
полагаю, мне стоит оценивать Ваши слова как предупреждение?
– Ни в коем случае. Контрразведка
совсем не мой профиль, но… я лишь осмелюсь предупредить, что наш
государь крайне хорошо проинформированная персона. И, полагаю, его
внимание в Вашу сторону можно назвать весьма пристальным.
Миранда холодно усмехнулась, но по
её сердцу разлилось приятное чувство удовлетворения собственного
эго. Адмирал же, явно осознав превратность озвученных мыслей,
поспешил исправиться.
– Вам выдан большой кредит доверия,
мисс Лоусон. И от Ваших действий многое будет зависеть. – Стуков
остановился возле двери с горящим зелёным индикатором и,
развернувшись к девушке, продолжил. – Император доверился Вам. Зная
его возможности, будет громадной глупостью предать его. Противиться
такой власти... многие пытались, уж поверьте мне. Итоги нам всем
хорошо известны...
– Адмирал, – Миранда резко перебила
Стукова, стремясь завершить столь нахрапистую проверку, – мы с
Александром пришли к соглашению. Я верна взятым на себя
обязательствам, а свою ценность я доказала делом. Будь иначе – меня
бы здесь не было... он бы попросту отправил меня в пыточную камеру
Ваших коллег с целью узнать максимум полезной информации через все
возможные средства пыток и принуждения.
Стуков поморщился от слов Миранды,
однако одним лишь коротким, но весьма выразительным взглядом
признал её правоту.
– Я не испытываю иллюзий, господин
Стуков. Ваш царь может мило улыбаться мне, шутить и смеяться, но
когда у человека в руках находится подобная… абсолютная власть, он
привыкает к тому, что каждое его слово тщательно рассматривается
окружающими. Каждая прихоть расценивается как приказ. И все, кто
распознают эту власть, знают, что перед ней нужно приклоняться.
Немногие имеют храбрость или глупость сопротивляться ей, и я, смею
заметить, не подхожу ни под одну из этих категорий.