- Вах-вах, - покачал головою Булат. – Собакам! Вот так всем им и
надо, врагам! Ах, как бы я хотел вот так сломать спину Джелалу! Что
ты притихла? Говори, старая, сказывай дальше!
Старуха продолжила свою песнь, и хан все так же внимал в
полудреме, то проваливаясь в сон, то вновь поднимая голову.
Желтокожий, с круглым лицом и светлыми, чуть скошенными, глазами,
Булат не был красавцем, однако считал себя самым сильным мужчиной в
Орде. А как же, у кого ж еще имелся такой вот гарем?! Даже у эмира
Едигея, и у того… Впрочем, эмир уже стар, и власть его становится
все слабее. Что с одной стороны – плохо, потому что эмир всегда
поддерживал Булата, а с другой – хорошо: зачем поводырь зрячему
человеку? Может, пришло время и совсем избавиться от него? Нет,
рано – слишком много кругом врагов. Вот бы договориться с Витовтом,
и… Или, лучше принять помощь Москвы? Но, московиты всегда помогали
Тохтамышу! Так и Витовт помогал Тохтамышу! Эх…
Хан скривился, словно от зубной боли и, потянувшись к
распахнутому сундуку, вытащило оттуда горсть серебряных монет –
дирхемов:
- Возьми, славная женщина. И приходи еще. А сейчас… мне,
пожалуй, некогда. Эй, слуги! – правитель Орды хлопнул в ладоши. –
Живо зовите мозольщика. А ты пока подожди, Гаиде-ханум, пой
еще.
- Как скажешь, мой хан, - проворно спрятав деньги под юбку,
старуха довольно закивала. – Но, та песнь, что я только что пела,
уже кончилась. Какую другую желаешь ты, мой повелитель?
- О белой верблюдице! – вдруг оживленно выпалил хан. – Ну, ту,
что поет Ай-Лили.
Ай-Лили… Старая Гаиде скривилась, услыхав имя ненавистной
соперницы – молодой, красивой, богатой. О, говорят, будто она сама
сочиняла песни, эта гнусная кобылица Ай-Люли! Правда, песни-то все
выходили глупые, особенно та, что про белую верблюдицу… Но,
мужчинам они почему-то нравились: и сама Ай-Лили, и ее глупые
песенки. Ну, понятно, почему… Эх, быть бы помоложе! Хотя… можно
привязать к себе хана другим, сделавшись нужной. О, нет, вовсе не
песнями, и не… ну, об этом и говорить-то уже поздно, а вот о
другом… Сказительница Гаиде-ханум хоть и старая – недавно пошел
пятый десяток – и слепая, однако, далеко не глухая и не такая
глупая, как эта гнусная дурочка Ай-Лили. О, кое-что Гаиде-ханум
услышала, прямо здесь во дворце – чей-то уверенный в себе и давно
забытый голос. Давно, давно забытый… Сперва даже подумала –
обозналась, прислышалось, однако вот теперь полагала, что нет. Тот
был голос, тот…