- Понял, господине.
Поклонившись, мастер быстро зашагал к своим пушкарям, на ходу
распоряжаясь:
- Эй, парни, живо готовьте зелье!
Все вокруг бегали, строились, располагались, впрочем, без лишней
суеты, по-деловому. Приказы заозерский князь отдавал вполне ясные.
Вот, подумав, подошел к ордынскому союзнику, Темюру-мирзе, только
что явившемуся лично. Среднего роста, но широкий в плечах, молодой
мирза держался скромно, лишний раз вперед не лез – особенно при
Булате, но по всему имел свое мнение, в чем князь уже смог
убедиться. Себе на уме мирза Темюр – хитрый! И старый эмир не зря
ему свой лучший тумен доверил, Вожников знал уже, что Темюр – сын
старого дружка Едиегея, хана Темюр-Кутлуга, с которым они когда-то
вместе громили Витовта и Тохтамыша на Ворскле-реке. Лицо ордынский
царевич имел приятное, белое, как у Яндыза, правда, не русый был, а
брюнет с небольшой такой рыжеватинкой.
- Уважаемый, пошли пару сотен сюда, пусть, ежели что, подмогнут
малость. А вы там у реки, с Булат-ханом… погромче там,
поэффектнее…
- Что, князь?
- Пусть ваши воины бьются, как львы! Чтоб видно было. И хорошо
слышно.
- Исполним.
Вообще, царевич Темюр Вожникову нравился. Исполнительный,
деловитый, не шибко гордый, и военачальник – очень даже неплохой.
Люди из сарайского тумена, как Егор заметил – своего командира
уважали вполне искренне. Вот и сейчас, не задавая лишних вопросов,
ордынский полковник (так его прозвал про себя Вожников), четко
повернулся кругом – словно вышколенный офицер генерального штаба –
и зашагал к своему тумену. Там сразу же зашевелились. Затрубил рог.
И вот – с молодецким посвистом и громкими воплями тумен Едигея
поскакал к реке… Земля дрожала!
Это все было хорошо, хорошо… Князь посмотрел на солнце – скоро
уже и сумерки. Однако же, где всадники Джелал-ад-Дина? Неужели,
видение подвело? Да нет, быть такого не может. Но ведь – ночь
скоро! Черный тумен явится завтра? Пусть так. Надо ждать, ждать
внезапного удара!
Поднявшийся ветер, раздувая пламя костров, приносил с реки
гулкие крики и оружейный звон, пахло горькой полынью и свежим
конским навозом. Смеркалось… точней – только еще начинало
смеркаться. Багровое солнце уже коснулось нижним своим краем земли,
и Вожников неожиданно вздрогнул – показалось, что степная трава
вот-вот вспыхнет, рванет до небес вселенским пожаром, в котором
сгинут все – и Хаким-мирза, и Джелал-ад-Дин со своим непобедимым
туменом, и сам заозерский князь. Пожар в степи – страшное дело.
Однако, не сейчас, не в это время – весной, когда кругом еще полно
влаги, а пересыхающие летом реки могучи и широки.