Хозяйка вечера сделала тянущее движение пальцами – уменьшила
громкость музыки – и вдруг воскликнула, обращаясь ко всем
сразу:
– Леди и джентльмены! А хотите, я станцую для вас восточный
танец?
-6-
Несогласных не нашлось – да и кому бы пришло в голову отказаться
от такого предложения?
Танцпол освободили, один лишь Ди-Джей не пожелал двинуться с
места. Экран на потолке заполнился плавно сменяющими друг друга
восточными орнаментами. Сначала тихо, но постепенно усиливаясь,
полилась-зажурчала арабская мелодия. Ясмин распустила свои густые
каштановые волосы и откинула их назад. Сделала что-то неуловимое с
платьем, отчего оно превратилось в шаровары и короткий топ,
открывающий её покатые округлые плечи и прелестный женственный
животик. На бёдрах откуда ни возьмись заблестели золотые мониста,
правую руку выше локтя охватил золотой браслет. Ясмин, на четверть
персиянке, такой наряд оказался очень к лицу.
Она действительно была необычайно хороша собой – и до сих пор
восхищала Алю так же сильно, как в первые дни студенчества, когда
они только познакомились. До встречи с Ясмин самой красивой среди
знакомых женщин Аля считала свою мать, фарфоровую северную
блондинку с глазами цвета погожего зимнего неба – но жаркая красота
Ясмин красоту материнскую затмила бесповоротно.
Танцовщица сбросила туфли, подняла руки и, покачивая бёдрами,
потихоньку пошла по краю танцпола. Но тут Филипп, как будто
заскучавший со своими барабанами, вдруг вскинул голову и захлопал в
ладоши:
– Стоп-стоп-стоп! У меня есть идея!
Хлопки почему-то спугнули кота, которому до этого не мешали
самые энергичные пляски, и он перебрался к ногам суперкарго. Ясмин
остановилась, обернулась к Филиппу и, недовольная тем, что её
прервали, сухо спросила:
– Какая?
– А слабо́ станцевать без музыки, под барабаны? – усмехнулся
Филипп.
– А не слабо́, – потеплев, лукаво улыбнулась она. – Пожалуйста,
я готова! Поехали!
Арабская мелодия стихла, вместо неё появился чистый ритм, пока
очень медленный. Экран вдруг погас и превратился в окно, за которым
сквозь черноту пространства засияли звёзды – бесчисленные и такие
яркие, каких никогда не увидишь с Земли. Ясмин под звёздным куполом
снова вскинула руки, встала на цыпочки, шагнула раз, другой – и
словно слилась с этим ритмом, сделала его своей частью. Барабаны
зазвучали объёмнее, громче, быстрее. Гибкое тело танцовщицы
затрепетало в такт, она закружилась, переплетая руки, зазвенели
мониста, и дальше уже нельзя было понять, где заканчивается одно
движение и начинается другое. В танце Ясмин было столько жизни и
первобытной страсти, что даже воздух вокруг, казалось, стал плотнее
и слаще – и колебался, словно над костром.