— Д-д-да, — заикаясь, блеет мама. — К-к-конечно. Виновата.
Больше не повторится.
Она, кажется, готова шлёпнуться на колени перед воякой. Как же
это унизительно, вот так вот пресмыкаться, продавать свою же дочь,
ещё и радоваться…
Сёстры робко выходят на крыльцо, не скрывая слёз. Кажется, они
вот-вот подбегут, да незачем, мать разозлится. Мне-то её гнев уже
не страшен, а им еще тут жить.
Перехватываю взгляд самой младшей и качаю головой: «Не стоит.
Всё хорошо, — подаю ей сообщение на «нашем» языке жестов. — Я вас
люблю. Будьте счастливы».
Сжимаю до боли челюсти и прикусываю щеку так, что чувствую во
рту солёный металлический вкус.
— Больше и не повторится, — с едкой ухмылкой чёрный вояка
повторяет слова моей матери и кидает к её ногам мешочек.
Он со звоном падает на землю, раскрывается, и оттуда высыпаются
золотые монеты, поблескивающие в лучах заходящего солнца.
— Потому что вы больше не увидите свою дочь.
Дышать становится немного сложнее. Моя судьба решилась ещё в
храме, когда на внешней стороне запястья правой руки появилась
золотистая вязь метки, но только услышав эти слова, произнесённые
низким хрипловатым голосом, всё встало на своим места.
В душе будто лопнула сильно натянутая нить. Я мажу взглядом по
улице, задерживаюсь на доме и ясно понимаю, что всё это больше не
моё. Родители теряют ко мне интерес сразу, присаживаются на землю,
собирают монеты, показывают их друг другу, будто дети. Мерзко
смотреть…
— Идём, — вояка сдёргивает с моего плеча сумку и закидывает на
своё. — Экипаж стоит на главной улице.
И шагает прочь. Я поворачиваюсь к плачущим сёстрам. Лишь бы
ничего не случилось, пока меня нет. Но, кажется, ни у кого из них
волосы цвет не меняют. Значит моей невесёлой судьбы им удастся
избежать.
Касаюсь ладонью груди, потом тяну к ним, девочки повторяют жест,
плачут горше. Сердце будто в кулаке сжимают, когда я смотрю на
них.
— Эй, — рычит уже на меня императорский вояка. — Тебе особое
приглашение нужно?
Ну вообще-то да! Я претендентка в койку императора, можно и
выпендриваться.
Поджимаю губы и смотрю на него оценивающе. Вещи мои забрал, но,
если я сейчас сигану прочь, он побежит меня искать?
— Даже не думай, — чёрные глаза сужаются. Будто понял, о чём я
думаю.
— Инга, только попробуй, — вскидывает голову мать. Тоже
почувствовала, что золото может выскользнуть из рук.