Арья удивленно уточнила:
— Возьмешь вину на себя?
— Разумеется, — сухо ответил Грант, не глядя на невесту. — И все
обязаны прикусить языки, включая тебя. Я убил Аленсу — и все
вынуждены будут этот факт принять, даже у короля не возникнет
сомнений в моем праве. Но если кто-то узнает, что на самом деле она
умерла от твоей руки, то тебе придется отвечать по закону. А при
твоей репутации вряд ли кто-то захочет проявить сострадание.
Арья долго смотрела на его профиль, но потом медленно кивнула.
Решение единственно верное, Грант в нем и не сомневался. И ведь нет
большой разницы, кто из них ударил первым. Когда демоница увидела,
как обезумевшая женщина продолжает втыкать кинжал в уже бездыханное
тело, она ни мгновения не мешкала. И если бы этого не сделала Арья,
то Аленсу прикончил бы Грант — он не смог бы жить с мыслью, что
убийца его Элеи все еще дышит. А закон Олагонии допускает такую
расправу, никто не посмеет осудить. К сожалению, горе отца и матери
не утихнет, но и это теперь уже не исправить.
Кьяр долго над чем-то размышлял, а потом встал со своего стула,
на котором недвижимо провел несколько часов, и повернулся к
выходу:
— Ты прав, похороны откладывать нельзя. Я не буду оставаться на
церемонию — можешь вздохнуть спокойно.
Спокойно дышать дракон пока не мог. И зачем-то спросил уже в
спину противнику:
— Ты никогда этого не покажешь, но я вижу твою боль как черное
облако. Кем она для тебя была?
— Солнцем, — беспечно ответил демон, не обернувшись.
Почему-то иного ответа Грант и не ждал.
В тот печальный вечер Элею Феррино, возлюбленную наложницу
герцога Абеля, торжественно проводили в последний путь. Она была
дикой, решительной, странной, неповторимой и яркой. Такой и
останется в сердце каждого, кто был с ней знаком. Ее история
закончилась на погребальном костре.
***
Моя история началась на погребальном костре. Сознание, все еще
плавающее в туманном болоте, иногда то поднималось к поверхности,
то опускалось на самое дно. И в такие моменты я будто ловила
отголоски одной из своих жизней. И в определенный момент ощутила,
что внизу никакой притягивающей границы не осталось. Вряд ли я это
до конца осмыслила, просто почувствовала каким-то фоном — Элеи
больше нет. А может, ее никогда и не было.
Зато в этот момент моему разуму стало куда проще приближаться к
другому смутному барьеру. Тоже плотному и непроницаемому, но сейчас
изредка с той границы реальности я разбирала голоса: