— Жаль, конечно. Сколько она уже в этой коме лежит? Василь
Петрович говорит, что с таким повреждением мозга не живут — а она
вон, борется. Характер!
Другая женщина прикрикнула:
— Катетер меняй! Стоит тут рассуждает. Не каждого пациента можно
спасти — и это не наше с тобой дело, но свою работу мы должны
сделать. У нас тут хватает тяжелых, некогда лясы точить.
Хотелось спросить, выжил ли Никита и сколько времени прошло,
однако ничего не получалось. Медсестры что-то сделали, и почти
сразу я вновь погрузилась в приятную глубину. Это существование
было напрочь избавлено от боли и переживаний — сладкий бесконечный
сон, чаще всего лишенный даже коротких мыслей. Стоило мне начать
что-то чувствовать или отчетливо осознавать, как новая доза
лекарства заново возвращала меня в туман без единого порога, о
который можно споткнуться.
Но однажды все изменилось, а ведь за целую вечность я успела
забыть об ощущении дискомфорта. Нет, я вовсе не проснулась, но мне
привиделся кошмар — будто я захлебываюсь ледяной водой и никак не
могу спастись. Память подкинула серое полузабытое воспоминание или
даже ощущение: со мной подобное уже происходило, и тогда я очень
хотела жить. Буквально по инерции захотела и сейчас — лениво и
медленно начала двигать во сне руками в попытке вынырнуть из пруда
и глотнуть воздуха. Но теперь рядом не было спасителя — вообще
никого не было, да и этот водоем тянулся во все стороны на
расстояние бесконечности. Однако сами движения будто начали меня
будить, я шевелилась все интенсивнее и даже постепенно вспоминала,
что такое страх. С нарастающим ужасом и сознание быстро
прояснялось. Ну уж нет, сама я не сдамся! Как там когда-то в
далеком прошлом сказала молодая медсестра? У меня характер!
И стоило мне вспомнить о себе так ясно, как следующий рывок
удался. Я вынырнула на свежий воздух и раскашлялась, выплевывая
воду. Вмиг вернулись все мысли и ощущения, чуть медленнее
возвращались слух и зрение. Я сидела в каком-то водоеме — совсем
неглубоком и маленьком, оттого и удивительно, что я каким-то
образом пыталась утонуть едва ли не в лужице. Да и жидкость
оказалась не ледяной — наоборот, приятной и теплой. Вокруг
развернулся вовсе не столичный парк, а ведь именно он и вызвал
самые отчетливые ассоциации. Глаза, отвыкшие от света, теперь
щурились и слезились даже на полумрак. Вокруг были расставлены
магические светильники, а за ними нависали серые своды пещеры.
Счастье и облегчение от неожиданного спасения было столь велико,
что я даже не испугалась неизвестной локации. Я жива — и это
главное! Остальные проблемы буду решать по мере поступления.