Я с трудом отвёл взгляд от тела своей мертвой невесты и подошёл
к ферну.
— Куда мне идти?
Никогда не был в храме Фирса раньше. Последний его алтарь в
Уарасе разрушили и засыпали землёй больше трехсот лет назад. Я
тогда ещё не родился.
Мы стояли у выложенного камнем круга жертвенника. Чаша, похожая
на купель, с каменным дном, блестела черно-бордовой жидкостью. Со
стороны походило на кровь.
— Встань в чашу, князь.
Я молча повиновался, не снимая сапог. Я не сын этого бога и не
собираюсь выказывать почтения разуваясь.
Ферн фыркнул. Подошёл ближе, коснулся руками камней у алтаря,
земля подо мной дрогнула, и я полетел вниз.
Инстинкты ревели, пытаясь пробудить дракона, но обернуться я не
мог. Зверь глухо ворочался внутри, как будто связанный магической
сетью. Я летел вниз в абсолютной тьме, ничего не разбирая, кроме
размазанных от скорости пятен теней.
В какой-то момент мой полет замедлился сам собой. На твердые
камни я опустился мягко, встретив подошвами шершавую поверхность. У
мысков ботинок плескалось фиолетовое озеро. На мутной поверхности
появлялись и исчезали уродливые очертания лиц.
— Не упокоенные души, — глубокий, низкий голос напал на меня
сзади, как бесчестный противник. Тело сковало холодом, потом жаром.
Я резко обернулся. — Те, кто не могут простить себя за содеянное
при жизни. И те, кто не заслужил перед смертью прощения своих
жертв. Здравствуй, сын мой.
Высокий, худощавый, с лицом молодым настолько, что годился бы
мне в младшие братья, бог плутов, воров и мертвых душ стоял передо
мной как обычный человек. Странного кроя черный костюм, распахнутый
пиджак на голое тело.
— Я не твой сын, Фирс. Драконы дети Рангуна.
— Потому что ты в это веришь? — мое непочтение его как будто
даже забавляло. Он подошёл ближе, сел на большой валун и опустил
руку в озеро. Несколько лиц с ужасом отпрянули, вода у длинных
пальцев посветлела до голубизны. — Тот факт, что ты считаешь себя
внуком начальника королевской стражи Исландора не заставит кровь
дома Ша Нордика вытечь из твоего тела, Айварс, а твоя настоящая
бабка не перестала ею быть, как бы сильно этого сама не желала.
Можно отречься от родителей, но перестать быть их сыном нельзя.
По мышцам прошла какая-то странная дрожь. Как будто меня в самом
деле проткнули этими словами и теперь кровь, о которой говорил
Фирс, бежала быстрее, стараясь покинуть тело.