Обласканный государем, фон Оттович вернулся в Оренбург с намерением скоро жениться и покинуть навсегда степную столицу Зауралья.
- Я рад за вас, полковник, что так скоро получили вы высочайшее прощение и даже милость императора, - пожимал ему руку губернатор, когда тот вручил тому послание Николая о переводе. - И еще поговаривают о вашем изменении в семейном положении. Так ли это?
- Так точно, ваше превосходительство, - вытянулся полковник. - Я намерен жениться.
- И будущая мадам фон Оттович…
- Дарья Дмитриевна Романовская, ваше превосходительство, - продолжил полковник.
- Рад за вас и вашу невесту, Виктор Иванович, - протянул ему руку губернатор. - Поздравляю.
- Спасибо, - щелкнул каблуками и кивнул головой полковник.
Через неделю состоялось венчание в Николаевском храме четы фон Оттовичей. Было много гостей в зале специально снятом в Гостином дворе. Приглашен весь местный свет с губернатором и его семейством. Весть о том, что полковник был принят самим императором, разнеслась со скоростью ветра, и всем хотелось приблизиться к счастливчику, послушать последние новости и даже сплетни, что были гораздо более интересными, нежели истинное положение в столице. Они ахали и охали, слушая рассказы самого полковника и его адъютанта о положении дел в Петербурге. До сих пор шли аресты и допросы заговорщиков, и по всей империи прокатилась волна страха от нововведенной Николаем Третьего отделения тайной канцелярии.
- Говорят такие ужасы про ту канцелярию, мой друг, - хваталась за рукав полковника одна из метресс оренбургского света. - Неужели это правда о пытках и даже дыбе бедных заговорщиков?
- Что вы, мадам, - высвобождал свой локоть из цепких рук женщины фон Оттович, - это все слухи. Нет никаких пыток. Эта канцелярия не возникла на пустом месте, ее еще создал Павел Первый, а его сын император Николай Первый только восстановил утраченное. Нужно отметать зерна от плевел, мадам, - закончил полковник, - И разрешите все же мне поискать свою жену.
Он нырнул в толпу приглашенных, чтобы вновь быть остановленным уже другими любопытствующими.
- Так не может больше продолжаться, - ругался он сквозь зубы. - Немедленно к Дарье и вон отсюда.
Свою жену он нашел в окружении молодых офицеров своего полка. В белоснежном подвенечном платье, что он привез из самого дорогого модного салона столицы, она была чудо, как хороша. Ее глаза сверкали от внимания, щечки розовели, улыбка открывала белоснежные зубки. Весь ее облик говорил о желании нравиться, и она получала это. В сердце старого повесы закрадывалась ревность, смешанная с отчаянием. Все же он понимал, что огромная разница в возрасте еще не раз будет ему доставлять неприятности, а возможно и беды. Но он бросился в свою любовь, как в омут.