— Геннадий Дмитриевич, а зачем стучать, если стен почти нет? —
Он был любопытным кадром: умным и храбрым в бою, но, кажется,
простаком в жизни. Как так может быть, ума не приложу. Но, как
говорится, ум тоже бывает разным: у учёных свой, у творческих людей
свой. Наверное, у военных так же.
— Ну, мало ли, вы не хотели, чтобы вас беспокоили, — он достал
свой стеклянный глаз, протёр его и вставил обратно.
— Действительно. Я ясно приказал немедленно подготовить людей к
ответному выступлению. Стою здесь, жду в полной боевой готовности
посреди разрушенного дома, и как вы думаете, нужно ли меня
беспокоить?
— Понял, сглупил. Вас и так уже побеспокоили гранатомётами и
пулемётными очередями, а я лишь хотел сказать, что всё готово. Все
уже расселись по машинам, — отчеканил он с суровым видом, ничуть не
смутившись от моих слов.
— Иду, — кивнул я ему и зашагал к колонне машин, выстроившейся у
обочины.
Теперь мои мысли занимал предстоящий бой. Несмотря на тысячи
сражений, каждому нужно уделять особое внимание и подход. Это
минимум признак мудрости и уважения к врагам. Без этого не было бы
тысячи выигранных боёв в прошлом. Отнесёшься хоть раз некомпетентно
к стратегии — и всё, сам будешь виноват, когда тебя прижмут. Сила
силой и редкий дар, но моя шкура вовсе не бессмертна.
— Эй, стоп! Вы там что делаете? — только сел на сиденье, как
заметил, что двое наёмников покинули свои места и копаются в
канаве.
Они оба выпрямились, а в руках держат курицу... Чёрт, да это же
та самая красная малышка! Но почему её на куски не разорвало? Хотя
после такого она явно мертва.
— Граф, курица свежая, а это белок. Только перья обдерём и
сварим — зачем добру пропадать? Потом приедем, супчик сварим, —
сказал один из них, поправляя бронежилет.
В принципе, они правы: тоже не люблю, когда еда пропадает. Я в
детстве в своём прошлом мире хорошо знал, что такое голод, когда
какое-то время скитался после смерти родителей.
Солдаты потащили курицу к машине, и один из них уже на ходу
начал выдёргивать перья. Но стоило выдернуть одно, как она
закудахтала и клюнула его в нос.
— Жива! — я реально офигел. Получается, она как-то подпрыгнула и
просто пролетела над снарядом, поэтому и выжила. Но это даже для
пернатой слишком крутое везение.
— О, так она живая, — улыбнулся наёмник по прозвищу Шнур —
длинный и неуклюжий на вид. — Ну, сейчас мы ей быстро шею
свернём.