Виталий не раздражен и не прогоняет дочерей. В его взгляде я улавливаю гордость за них. И это поражает еще больше.
Мать с детства требовала идеального поведения от меня. Отец всегда ставил на вид, что я мал и вечно только путаюсь у него под ногами, мешаюсь. Вечная смена лиц: няни, преподаватели и сопровождающие. Они не добавили мне счастья, а только усугубили еще больше. Постоянное чувство ненужности и обделенности, и только Марина своей улыбкой озаряла полсвета. Оттого страшнее было осознавать, что и женщинам нельзя доверять. Они гонятся за модой, деньгами и лучшей жизнью.
Только вот не складывается…
Спальный район, надомная работа и маленький сын. Неужели это ее осознанный выбор?
Семейство Утесовых я покидаю совершенно без сил. Сделка в кармане, только удовлетворения нет. Утесов остался в своем раю, а меня ждало унылое панорамное окно с шикарным видом на город. Только кому он сдался, когда, кроме прислуги, тебя там никто не ждет?
Сажусь в машину и вместо домашнего называю водителю адрес:
— Рижская, восемь…
***
В машине я сижу недолго. Вынимаю телефон и собираюсь набрать номер Рины. Что скажу? Ошибся номером? Старо как мир, она меня даже слушать не будет, а внесет номер в черный список. Я бы так точно внес себя туда без возможности вернуться.
Сижу и туплю. Смотрю в окно и на свой дизайнерский садик, который меня черт дернул разбить под окном старой активистки и сплетницы.
Я ее чувствую не пойми на каком уровне. Домофон просто пищит, а я уже знаю, кто появится из-за двери.
— Вадим, жди здесь, — бросаю короткую фразу водителю и иду к ней.
Пока я к ней подхожу, в голове снует миллион мыслей от «какого я лешего тут забыл» до «какого синего я хожу за ней как приклеенный».
Совершенно новая форма личного безобразия и мазохизма — сохнуть по бывшей.
Она стоит ко мне спиной и зачем-то ночью разглядывает клумбу. А меня просто сносит. Так близко и можно даже протянут руку и дотронуться. Но нельзя спугнуть.
— Нравится? — задаю резонный вопрос и жду ответа.
Рина вздрагивает и, не оглядываясь, бросает из-за плеча скупое и безжизненное:
— Зачем ты здесь?
Я злюсь. А где же ее привычная оборона, что я успел рассмотреть за дни нашего общения вскользь? Не понимаю себя, а ее тем более. Явных причин находиться здесь у меня нет. Вру. Другого выхода просто нет, мне нужно слышать ее голос. Я действительно мазохист, если допускаю подобное. Я явно не в себе. Другого объяснения не нахожу своим поступкам после того, с каким трудом я выбрался из океана боли и жести. В груди ворочается неприятное предвкушение. Прочищаю горло и выдаю первое, что приходит на ум: