Она усмехнулась. Надо же было отправить с инспекцией неопытного дурака! Ничто так не объединяет, как общее преступление. Особенно если преступление это – ересь. Что до усердного посещения молитвенного дома... Вероятно, в том храме бога больше нет. А вот что поселилось взамен, ей и предстояло выяснить.
На первый взгляд все было очевидно и просто, если бы не происходило в Дельте. Ловить здесь кого-то из местных, решившего спрятаться – как иголку в стоге сена искать. Туда бы послать вооруженные отряды, разом выбить всю дрянь, вычистить, как нарыв, сжечь вместе с гнилыми лачугами, все равно на тех диких берегах никогда ничего хорошего не вырастет. Но Орден почему-то отправил ее одну.
– Не одну, с помощником, – пробормотала она себе под нос. – Как знать, вдруг он целой армии стоит.
2. 2.
Спустившись обратно в трактир, Шершень подумал: а не выпить ли ему сегодня по-серьезному. Малютка из Ордена явно прохлаждаться не настроена, кто знает, когда в другой раз выдастся свободный вечерок. Тем более, как доберутся до Дельты. Пусть сколько угодно хорохорится, эту пташку он там без присмотра не оставит. Палачей из Алмазного сердца никто не любит, а люди в тех краях пропадают часто, их толком и не ищет никто. Места-то глухие, всегда можно сказать, будто пропавший в лесу заблудился или в реке утонул.
Вот только вряд ли Орден это объяснение устроит, а спросят с кого? Правильно, с него, Шершня, и спросят. Да и не хотелось, чтобы с ней что-то стряслось, если честно. Уж больно красивая, пусть и злая как оса.
При мысли об Алмазной гончей он передумал оставаться в трактире. В городе есть места повеселей, и везде его знают. А когда приходит при деньгах, как сейчас – и вовсе привечают с радостью, потому что монет он никогда не жалел. Что деньги – железки да бумажки, только в карманах мешаются. Так надо тратить, пока есть где и на что.
Шершень вышел на улицу, где все еще стояла духота, но солнце клонилось к закату и больше не пекло немилосердно, как было днем. Осмотрелся, повел плечами, разминая спину, поразмыслил немного и зашагал в сторону ночного квартала. Так повсеместно называли улицы с борделями. Шершень считал это название глупостью: девки круглосуточно готовы обслужить, не только ночью, и каждый знал, что в этих самых кварталах находится. Шлюхи останутся шлюхами, как ни назови.