— Полушарие, — автоматически
поправил я.
— Чего?
— Не половина, а полушарие.
— Мать твою! — восхитился Вжух. — Ты
такой умный.
Чую подвох.
И меняю тему разговора:
— Ладно. Сейчас надо задраить все
люки. Я прогуляюсь по Крепости и сделаю это сам. А ты присмотри вот
за этим экранчиком.
— И что я там должен увидеть? —
панда с кряхтением поднялась, сделала два шага в мою сторону и
нависла над приборной панелью.
— Точки, — ответил я. — Точки,
двигающиеся от края экрана к его центру, где условно находимся мы.
Понял?
— Вроде бы.
— Если точки появятся — зови
меня.
— Хорошо, — согласился питомец.
Я направился к двери, но сюрпризы не
закончились.
— Рост, у тебя найдётся потом
немного времени для меня?
— А что нужно? — я застыл, ожидая…
всего.
— Научи меня понимать закорючки в
бумажных коробочках.
Вот здесь я охренел.
— Ты хочешь научиться
читать?
— Да, — уверенно заявил котоморф. —
Я видел эти коробочки с листами и знаками, тут они есть. Мне надо
узнать больше о твоём мире. Поможешь?
Шок отпустил не сразу.
С другой стороны…
Он ведь не отвяжется. А так можно
будет заняться своими делами и не играть весь остаток пути в
шашки.
— Ладно. Закрою люки — и научу.
Панда радостно запыхтела и с
бульканьем втянула остатки соевого соуса.
Таверна на острове Кипр
Ближе к вечеру
Барон Карл Фридрих Гинденбург, глава
старинного немецкого Рода, перебравшегося в Российскую империю
около двух веков назад, любил путешествовать. Сами Древние велели
при наличии комфортабельного трансконтинентального дирижабля
собственного производства. Дирижабль Гинденбургов ничем не уступал
роскошной яхте или частному самолёту, а по некоторым
характеристикам даже превосходил. Например, мог приводняться,
разгоняться до приличных скоростей и даже лететь через стратосферу.
Управлял делами барон с помощью радио или своего личного телепата.
Когда требовалось организовать полноценное совещание, его морфист
выстраивал сонные конструкты.
Естественно, барон любил тепло.
Зачем сидеть в суровой русской зиме,
если можно дрейфовать над Карибами? Или над приятным во всех
отношениях Средиземноморьем? Барон чувствовал себя гражданином
мира, хотя формально и был связан договором вассалитета с Домом
Рыси. Впрочем, его не привлекали к внутренним дрязгам и конфликтам.
Гинденбурги слишком много вливали в клан, чтобы им ещё указывали,
как жить.