Интересно, как сильно ты удивишься, когда узнаешь, владельцем какого состояния являюсь я сам?
– А ты не спрашивала, – пожимаю плечами и выхожу на улицу. Зябко передергиваю плечами, чувствуя как мороз пробирается под пальто. Открываю пассажирскую дверь и помогаю своей притихшей спутнице.
– Как холодно...
– Ничего, сейчас зайдём в дом и согреешься.
Обнимаю её и, частично спрятав от ветра, торопливо веду к дому.
Но не успеваем подняться на крыльцо, как дверь резко распахивается.
И внутри у меня всё сжимается от... Чего?
На пороге стоит маленькая улыбающаяся девочка в розовой шапке с большим меховым помпоном и смотрит на меня огромными сияющими глазами.
МОИМИ глазами...
Сердце срывается в бешеный галоп, а дышать становится нечем, будто из лёгких выкачали весь кислород и вместо него затолкали ледяную крошку.
Перед мысленным взором становится образ моей Ксеньки. И внутренности стягивает тугим узлом. На мгновение мне даже кажется, что это она и есть.
Моя малышка. Моё бесценное сокровище. Но... Этого просто не может быть...
Не может, черт возьми!
– Привет, – улыбка становится шире, на пухленьких щечках появляются весёлые ямочки. – А я тебя знаю!
4. Глава 3
Варя
Смотрю на счастливые лица гостей и жалею, что вообще сюда приехала.
Чувствую себя чужой на этом празднике жизни.
Ощущение, будто меня подхватило временной волной и выбросило в прошлое, в первые несколько месяцев моего замужества, когда Гордеев только пытался пробиться в ближний круг тогдашнего мэра.
Муж вбил себе в голову, что должен стать политиком, а я в его плане по завоеванию народной любви играла ключевую роль. Если не самую основную.
Каждый наш выезд на мероприятие, каждый светский приём был подобен средневековой пытке. И все это на глазах у "света". Такого же жестокого и зацикленного на себе деспота, как мой муж.
Вокруг меня постоянно кружились стервятники - голодные до сплетен жены депутатов и общественных деятелей. Им интересовало, как долго протянет в их мире такая залетная птичка вроде меня. И они проверяли меня. Испытывали. Подвергли самыми разным унижениям, лишь бы нащупать мой предел, понять, как далеко я могу зайти в своей лжи.
Их взгляды жалили больнее кинжала, а напускное радушие походило на отравленное вино, которого я напилась сполна.
Муж заставлял меня сопровождать его во всех поездках, улыбаться на камеру и позировать, когда рядом журналисты.