— Это Эдриан сделал?
— Почему ты так решила?
Она улыбается и откладывает книгу. Это обычный любовный роман. Вот уж не думала, что она читает такое.
— Ну… Просто я видела…
— Я знаю, что ты видела. Но почему ты подумала, что мы с Эдрианом состоим в интимной связи? Да ещё и играем в «свяжи меня, плохой мальчик»?
Начинаю краснеть и опускаю глаза.
— Нет, это сделал не он. Попала в небольшую переделку во время задания. Пришлось импровизировать.
— Ты в порядке?
— Я же здесь, — она улыбается ещё шире, — жива и невредима.
— А твои руки?
— О, это пустяк! У меня идеальная кожа. Заживает быстро, даже следов не остаётся. Лучше расскажи, как ты? Вижу, Дерек в своём репертуаре.
— Да, он… хм… немного стрёмный.
Эльза громко смеётся.
— Мягко сказано, — она качает головой. — Но он не плохой, Нора. То есть… он может делать жуткие вещи — это да. Но он не плохой. Сама потом убедишься. Стрёмный Дерек, — она снова смеётся, — мне нравится. Готова увидеть отца?
— А правда можно? Эдриан не шутил?
— Он никогда не шутит. Раз сказал, значит, так и есть. Поедем сразу, как пообедаем. Лично я голодная, а во время еды я не разговариваю, поэтому, — она снимает крышку со своей тарелки, — приятного аппетита.
Желаю ей того же и накидываюсь на еду. Я очень хочу есть. Тренировки с Дереком отнимают много сил.
С едой расправляемся быстро. Эльза наливает себе шампанское.
— Ты не за рулём сегодня?
— Нет, у меня выходной. Нас отвезёт Альберто. Кстати, — Эльза достаёт из сумочки конверт и кладёт передо мной, — это твоя первая зарплата.
— Но я же ничего ещё не сделала.
— Видимо, сделала, раз он разрешил тебе называть его по имени. В любом случае бери конверт. У тебя должны быть свои деньги. Ты не пленница.
— А чувствую себя именно так.
— Ну, пока ты ещё не готова. Через три-четыре месяца тебе разрешат выезжать в город, когда захочешь. Разумеется, с водителем. Кто-то из наших всё равно будет тебя сопровождать. Ради твоей же безопасности. Сейчас уже можешь ходить везде, где хочешь. Даже двери можешь открывать, я разрешаю. Но если нарвёшься на стрёмного Дерека или на моего кузена, я умываю руки.
— И всё-таки я не могу уйти отсюда насовсем.
— Ты сама согласилась на это. Два года, Нора. Потом ты сможешь выбрать: остаться или уйти.
— Ты сказала: «Ради моей же безопасности». Разве мне что-то угрожает?