Шагаю мимо вставшей посреди улицы повозки. Возница — мужчина с
красным лицом и растрёпанными волосами — махал кнутом и выкрикивал
ругательства, но это не помогало ему сдвинуть понурую лошадь.
Впереди показался храм. Красная черепичная крыша имела изогнутые
вверх края. Деревянные стены покрывала роспись чёрных и красных
цветов. Китт помнил, что стены внутри храма исписаны сценами,
изображающими жизнь духов и местных божеств — Ками.
Вход «охраняли» два терракотовых стража с карикатурными лицами,
будто вылепленными ребенком.
Храм по большей части был старым, покосившимся, с трудом
сохранял своё былое достоинство.
У крыльца сидел человек без ног. Одет он был в потрепанную и
очень скромную одежду, по всей видимости стиравшуюся лишь под
случайными дождями. Лицо бедолаги было испещрено глубокими
морщинами. Калека держал на коленях простенькую лютню, перебирал
грубыми пальцами изношенные, но всё ещё звонкие струны. Неподалёку,
на самом видном месте стояла глиняная плошка для подаяний.
Его образ отчего-то привлёк меня, и я остановился, чтобы
послушать искалеченного музыканта. Голос калеки звучал хрипло, но
удивительно сильно.
— … он шепчет мне в ухо: «Сдавайся, старик,
Твой путь завершён, ты устал и поник!».
Но я не сдаюсь, я стою, как скала,
Надежда моя в сердце пламя зажгла!..
Он продолжал напевать под мелодию лютни. В песне присутствовало
что-то гордое и горькое одновременно.
Я достал несколько монет из кармана и опустил их в тарелку.
Мужчина благодарно кивнул мне в знак благодарности, но петь не
перестал.
Вновь осматриваю храм. Двери храма распахнуты всегда и для всех,
но заходить внутрь я не хотел — я и церкви-то посещать не
стремился.
На входе стоит одна из жриц храма, готовая встретить новых
прихожан. Жрица одета в простые потускневшие от множества стирок и
от времени одежды без всяких украшений и атрибутов принадлежности к
вере. В её взгляде читалась сильная усталость и глубокая
преданность Ками.
Служители храма даже не живут, а существуют на более чем
скромные подаяния, в отличие от некоторых других представителей
разных религий в моей прошлой жизни.
Я дошел до лавки Роя, с привычной легкостью толкнул дверь.
Воздух внутри был пропитан густым ароматом сушёных трав, смешанным
с запахом старого дерева и топлённого воска. Каждый раз заходя
внутрь, я ощущаю разные запахи, зависящие от того, что сегодня
перетирает, толчет или сушит Рой. Кажется, сегодня травник решил
заварить чай из лаванды и шалфея.