Машина вдруг притормозила и
свернула куда-то в бок, сразу появилась тряска, очевидно, съехали
на проселок. Медвежонок проснулся, завозился, ища мамкин теплый
бок, и захныкал. Пришлось отложить утренний туалет. Прихватив
бутылку молока и один из свертков, Иван небрежно покидал все назад
в сумку, а вот нехрен людей на цепь сажать, и присел на ватник к
сразу успокоившемуся питомцу. В свертке оказалась шаурма, довольно
сочная и острая, вкусная, пусть даже холодная. Закончив завтрак
глотком молока, оставил бутылку греться, мелкий жирх скоро снова
жрать захочет, а холодное молоко ему лучше не давать. Кстати, пора
бы ему уже имя какое-то придумать. Вот только с полом вначале нужно
определиться. Он запустил руку в густую шерсть на брюшке
медвежонка, но так и не определился. Ладно, пока побудет Жирхом.
Сразу вспомнился сослуживец Баймурат, который называл жирхами
бурундуков и белок-летяг. Вот надо же, сколько лет прошло, а само в
голове всплыло, когда глянул на это пушистое недоразумение,
пригревшееся у его ноги. Он с нежностью посмотрел на неожиданно
обретенного питомца - единственное рациональное зерно в этом
безумном мире. Даже боль от потери друга как-то утихла. Нет, не
ушла, но перестала туманить разум.
Чего-то не о том задумался.
Тоже проблема - имя для медведя. Тут бы для начала с собой
разобраться. Куда это его занесло? То, что это не сон и не Ад - уже
понятно. Может, его сбежавшие абреки нашли и к своим, куда-то на
Кавказ переправили? Да нет - бред. У него все лицо до сих пор в
свежей медвежьей крови. Да и гор он не видел. Это скорей пустыня
или саванна какая-то. Да и со своим статусом.... Хотя, нет, что уж
душой кривить. Со статусом все предельно ясно. Он - пленник,
возможно заложник, а то и вовсе раб. Ошейник с взрывчаткой сомнений
не оставляет.
От грустных мыслей Ивана
отвлекло резкое торможение машины. Раздались шумные голоса,
говорящих было явно больше двух. Потом в кузов заглянул незнакомый
парень, то же чернявый, то ли араб, то ли туркмен.
- Похоже приехали, Жирх, -
поделился Иван своей догадкой с питомцем, и взял того на руки.
Машина въехала в какое-то
гулкое многоголосое пространство. Запахло смесью восточного базара
и скотного двора. Гвалт усилился. В машину периодически заглядывали
любопытствующие мужские, женские и детские головы, все улыбались,
кивали, но заговорить никто не пытался. Потом резко все стихло.
Раздался резкий повелительный голос.