– Ты ведь наследник школы Шивы.
Конечно, не ты ему нужен. А в тебе что-то есть, что нужно
патриарху.
И тут меня накрыло осознание. Так я
всё же спалился? Наивно было полагать, что никто не заметил меня на
экзамены. В тот раз, когда появился знак – «ॐ».
Вероятно, заметило так много людей,
самых влиятельных. Шпионы уже разнесли эту весть по всем школам, по
всем сектам и культам. Теперь, наверное, будет столько проблем,
сколько я в жизни не решал.
Что ж... херня случается. В любом
случае быть рабом Тьмы – это же не смерть. Какая мне разница, где
становиться драконом? Хоть там, хоть там. В доброй школе я добрый,
в злобном культе я злой. Мне в принципе везде хорошо.
Почему я так говорю?
Ведь Тьмо, когда говорил, подходил
всё ближе. Шаг за шагом. И уже стоял совсем рядом со своей паучихой
на руке. Он взял одного из маленьких пауков и сказал:
– Открой-ка свой рот.
Слова Тьмо звучали вызывающе, даже
неприлично.
Чего он хочет? Чтобы я открыл
рот?
Сейчас я тебе открою, собачий потрох.
Желание подняться и врезать ему по тупой голове накатывало волной.
Ещё бы – он вывел меня из себя.
Впрочем, цепи удерживали меня – не
только физически, но и психологически. Гнев копился, но я понимал:
силы неравны. Нужно думать, как выбраться из этой ситуации.
Ведь между Культом и Школой огромная
пропасть в возможностях и развитии. У Школы Горыныча, для таких как
я, гораздо больше.
В темноте пещеры мерцала лишь одна
лампа, слабо освещая пространство. Тьмо не терял времени. Он выбрал
одного из пауков, схватил его и помахал у меня перед глазами.
Я хорошо видел крошечную чёрную
вдову. Её глянцевое тело блестело в свете лампы, а тонкие ножки
беспомощно перебирали воздух. Паучку явно не нравилось, что его
держат вот так – он изо всех сил пытался опуститься на землю.
А вдруг я не умру? У меня ведь два
сердца. Могу просто прикинуться рабом Тьмы. Тогда смогу извлекать
выгоду с обеих сторон.
– Хорошо.
– Сдался? – усмехнулся Тьмо. Ему это
определённо нравилось. Когда всё идёт по его плану, он получает
особое удовольствие.
– Выбора всё равно нет, – сказал я,
стараясь говорить спокойно. Тем более Всеведущий молчал – ни
подсказки, ни намёка. Действовать самому сейчас слишком опасно.
Казалось, я иду по самому краю пропасти.
Выбора нет… Я глубоко вдохнул и
широко открыл рот.