Мой голос звучал невнятно, словно я
говорил сам с собой. Лета не поняла, но лишь кивнула, ответив
привычно холодным:
– Ага…
Хотя её тон был равнодушным, действия
говорили об обратном. Она явно осознанно вытащила меня на берег
реки. Ведь никто не спасает человека из воды просто так. Проще
отвернуться, чем протянуть руку помощи.
– А где все? Где твой брат?
– Никого нет, – коротко ответила
она.
Я приподнялся на руки, попытался
осмотреться. Вокруг было темно, даже моё зрение Шинсу не помогало.
Это было худшее – я не видел никого. Ни Далемира, ни Веи. Хм… Где
же они?
Лета вдруг спросила:
– Ты что-нибудь видишь?
– Нет.
Я вспомнил о лампе. Той самой, что
дал мне Далемир. Быстро проверил сумку – она, как всегда, была при
мне. Даже кирка всё ещё висела на поясе.
Почему? Потому что я опытный
избранный.
Если бы я терял вещи после каждого
неудачного случая, давно бы остался без всего. Поэтому всегда слежу
за самым важным – вещами, которые так же важны, как
способности.
Достав фонарь, я зажёг его и осветил
место вокруг.
Мы оказались в длинной пещере. Она
напоминала коридор или даже «канализацию»: каменный берег, река,
вытекающая из одного туннеля и уходящая в другой. Мы были здесь
одни, окружённые лишь звуками текущей воды.
Я достал печку. Поскольку я был
«носильщиком» в команде, все вещи оставались при мне: припасы,
печка, кровавые камни. Но сейчас меня интересовала только
печка.
Она работала на духовной энергии,
чем-то вроде духовного костра. Не слишком мощная, но и не слабая –
её хватало, чтобы согреться и высушиться. Последнее было важно,
чтобы не заболеть.
– А где твои вещи? – спросил я.
– Мне пришлось от них избавиться.
– А от брата?
На этот вопрос Лета не ответила.
Возможно, слово «избавиться» прозвучало грубо, но в тот момент она
сделала правильный выбор. Мёртвые остаются мёртвыми, и их нельзя
превращать в бремя.
Я решил не говорить об этом, чтобы не
усугублять её переживания. Вместо этого поделился едой.
Сам я чувствовал себя ужасно. Всё
тело ныло, словно его только и делали, что бросали из стороны в
сторону последние сутки. И всё же я был жив. Пусть и с болью во
всём теле, но жив.
Лета продолжала переживать. Она
думала о том, что мы потерялись, что Далемир и Вея исчезли. О том,
что мы, возможно, не сможем вернуться. И о том, что Тьмо всё ещё
может быть жив. Её мысли, кажется, касались всего сразу.