Так мы спорили ещё полчаса, пока не прошло сообщение, что люк
космического корабля задраен, датчики показали норму. Королёв
спустился в бункер и отобрал микрофон у Каманина, намереваясь
развлекать Николаева разговорами. Нервозность космонавта Главный
тоже заметил.
Андриян, как оказалось, нервничал не зря. На первом же витке
доложил о нормальном самочувствии, и Королёв велел начать
эксперимент со скафандром. Понимаю Главного, если бы случилось
что-то нештатное, сразу прерывал бы задание и после прохождения
Африки включать ТДУ на спуск.
Случилось. Я предупреждал, памятуя первый выход Леонова в космос
в прошлой жизни, оттого и упрашивал сначала размяться, не выходя из
корабля. Николаев отстегнулся, поплавал в невесомости пару
сантиметров туда-обратно, в кабине так же тесно, как и в моём
полёте, потом открыл клапан, стравливая воздух. Он выходил
медленно, но когда закончился, стряслась беда. На земле столь
глубокий вакуум не создашь, скафандр раздуло, конечности перестали
гнуться. Андриян застрял между креслом и приборами. Команда с Земли
закрыть клапан и восстановить давление не прошла, сам космонавт
дотянуться до тумблера не мог. Сесть в кресло – тоже, оно
элементарно узкое для надувшейся изнутри задницы и спинки
скафандра.
«Восток» ушёл из зоны радиосвязи.
Я представил состояние Андрияна, похороненного заживо и
неподвижного, только пальцы на ногах и руках да голова шевелятся, в
наушниках тишина, самому стало неуютно. Это куда круче испытания в
сурдокамере.
Королёв, бледный и с каплями пота на лбу, начал собирать
предложения – что делать.
- Когда вернёмся в зону радиосвязи, попробуем дать воздух в
кабину, - предложил Каманин. – Клапан маленький, сразу всё наружу
не улетучится. Хотя бы пять-десять процентов земного давления, у
Николаева появится подвижность, он сам закроет клапан.
Мы вздохнули с облегчением, услышав голос Андрияна. Космонавт
был в сознании и в адеквате.
В кабину хлынул воздух из баллонов, растрачивая драгоценный
запас на десять суток. Он доложил, что руки обрели подвижность, но
поскольку распёртый воздухом скафандр не позволяет двигаться телу,
до тумблеров не достать…
Твою мать… У Леонова в моей реальности все эти неприятности
случились в открытом космосе, благодаря второму космонавту он
вернулся в корабль, и вдвоём они справились с ситуацией. Ну почему
ни я, обременённый послезнанием, ни другие, готовившие экспедицию,
не продумали последствия?!