– Гарм! Фу! Гарм, нельзя!
Я орала, как сумасшедшая. Попыталась спрыгнуть, но верёвки не
дали. Принялась биться в путах, заколотила в стенку кареты
затылком. Экипаж замедлился, а потом остановился.
– Мадам?
Кучер неспешно подошёл, открыл дверцу.
– Посмотри, что там идиотка делает, – недовольно проговорила
маменька. – Если дурит, дай ей попробовать кнута. Послал же Бог на
мою голову…
Мужик захлопнул дверцу и прошёл ко мне.
– Не дури, слышь, ты!
Внимательно оглядел мои верёвки. Я задыхалась. Надо сказать,
надо признаться. Да, они сейчас поймут, что я не немая идиотка,
могу говорить, и всё равно я должна сказать, что… просить, если
надо – умолять. Но горло внезапно пересохло, я захрипела,
закашлялась морозным воздухом.
– Из-за тебя вон мадам гневается, – недовольно проворчал кучер.
– Смотри у меня, будешь шалить… Я-те пошалю!
Дёрнувшись, я попыталась схватить его за руку, привлечь
внимание, но тот вдруг размахнулся и ударил кнутом. Я вскрикнула.
Больно не было: удар притушили шерстяные платки и шуба, только
кончик кнута рассёк подбородок, но...
– Вот и не шали, – изрёк мужчина и пошёл вперёд.
Я открыла рот, чтобы окликнуть его, как вдруг кто-то маленький и
пушистый прыгнул и ткнулся в меня чёрным носиком, а затем зарылся в
мои бесчисленные тёплые платки, нырнул взмокшим дрожащим тельцем
под шубу и свернулся на животе, дрожа.
Всё же догнал…
Мы ехали долго, несколько часов, и, мне кажется, я бы околела от
холода, если бы горячий пёсик не согревал мой живот. Лес закончился
и начались заснеженные горы. Их было видно хорошо даже тогда, когда
землю укутал мрак ночи, упав с неба, словно занавес в театре. Но
благодаря полной луне и снежному покрову было довольно светло.
Вскоре я перестала чувствовать ноги, а вот верёвки с каждым часом
ощущались всё сильнее, и это несмотря на свитер, шубу и шерстяной
платок. Руки тоже занемели. От тряски меня начало тошнить.
Когда карета, наконец, остановилась, и кучер, развязав, снял
меня и поставил на ноги, я упала, и меня тотчас вывернуло
наизнанку. Ноги не держали совсем.
– Отдай её Маргарет, – велела маменька выходя. – Пусть умоют её
и там… причешут, что ли. Не хочу опозориться завтра. Конечно,
свадьба — дело решённое, но всё же… Что о нас подумают соседи? И
гости?
Сва… что?
Кучер грубо сграбастал меня за шиворот и потащил в помещение, я
едва успела подхватить под шубой Гарма.