«Он же сам сказал перед смертью!» – из головы не шли слова Дерека. И как я не гнала от себя мысли о виновности Генри, они упорно возвращались. «Это все он! Это он сказал мне сделать это!» – прокричал мой брат, прежде чем простился с жизнью. Земля глухо стукалась об крышку гроба, постепенно засыпая его. «Покойся с миром», – прошептала я и осенила себя крестным знамением. «Скажи, что это неправда», – просила его Мэри в ту злополучную ночь, но он ничего ей не ответил. «Генри всегда был трусом, но мечтал выслужиться перед отцом! Будь проклят этот род! Будь проклят тот день, когда я согласилась стать его женой!» – сказала мне мать моих племянников, а уж она наверно знала его гораздо лучше меня. Но ведь Мэри никогда его не любила! Да и он всегда был холоден к ней! Как-то в детстве мне довелось подслушать, как она жаловалась своей сестре, приехавшей к нам погостить, что он часто игнорирует ее как женщину, предпочитая развлекаться с крестьянками. Немудрено, что она с радостью отреклась от него и поспешила покинуть замок, когда представилась такая возможность. А обличительная речь сэра Вуда? Разве можно такое придумать? Сомнения разбирали меня: неужели я была так слепа? Но, если виновен Генри, значит ли, что мой отец тоже виновен? Столько вопросов и ни одного ответа.
Глазами полными слез я взирала на выросший могильный холм. Отец Георг уже окончил свою речь, захлопнув молитвослов, и теперь выжидающе смотрел на меня. Поправив на голове капюшон, я направилась к священнику.
– Как ты, дитя мое? – спросил он, разгладив сутану.
– Я в отчаянии, Преподобный, – призналась я.
Мы двинулись в окружении наемников по направлению к выходу с кладбища, старательно обходя лужи, Мэгги семенила рядом, приподнимая подол платья.
– Я понимаю тебя, дитя, и скорблю вместе с тобой, но мы все должны помнить, что самый страшный час перед рассветом. В жизни всегда должна иметь место надежда. Вы живы и ваш отец тоже, а это самое главное.
– Но Генри больше нет! – воскликнула я. – Его уже не вернуть! И он погиб ужасной смертью!
– Сейчас он в мире, гораздо лучшем, чем этот, – возразил отец Георг, утирая с лица капли дождя.
– Хотелось бы, чтоб это было так, но вдруг нет?! – вырвалось у меня, и я прикрыла рот ладонью.
– О чем ты, дитя мое?
– Как думаете, – решилась я задать мучающий меня вопрос, – это правда в чем их обвиняют?