– Вы искали меня, миледи? – удивился мужчина. – Зачем?
23. 22
– Я… – Я смотрела в темно-синие глаза Дерека и не знала с чего начать. Тот махнул Брану, велев ему оставить нас наедине. – Я… Мне очень жаль… – как я ни крепилась, слезы полились по щекам, и я с силой закусила сжатые в кулак пальцы, чтобы не завыть. – Мне очень-очень жаль…
– О чем тебе жаль, Марисоль? – Дерек нахмурился, непонимающе глядя на меня. Он отложил щётку и похлопал коня по спине, а затем ласково потрепал по холке.
Я наблюдала за его такими простыми действиями, и меня с головой накрывали жалость и сострадание к нему. Я напрочь позабыла про свой страх перед ним. Человек, долгие годы носящий в сердце боль, живущий данной самому себе клятвой мести, но даже в порыве ненависти не причинивший зла невиновным, не может быть исчадием ада. Было горько вспоминать все грязные и мерзкие откровения отца, которого я когда-то считала образцом добродетели и порядочности.
– Почему ты молчишь, Марисоль? – вновь спросил Дерек.
– Я… я все знаю…
Этот человек мог сделать со мной все, что угодно, мог обречь меня на ту же участь, что постигла Хлою, и никто бы его не осудил и не вступился бы за меня. Но он не сделал этого. Он пощадил жену и детей истязателя и убийцы своей сестры. В этом Дьяволе было больше благородства, чем во всем нашем роде.
– Я все знаю… – повторила я. – Мне очень жаль…
Недоумение на лице Дерека сменилось грустью и пониманием. Я все говорила и говорила эти слова по кругу, не замечая, как голос срывался на рыдания. За пеленой слез я уже не видела мужчину, его образ слился в тёмное пятно. Он подошёл ко мне и обнял, прижавшись губами к волосам.
– Ты все-таки поверила мне? – глухо спросил он. Его руки крепко сжимали меня, и я уронила голову ему на грудь, продолжая плакать. – Почему?
– Я… я услышала разговор… внизу… моего отца с Преподобным… – всхлипывая, произнесла я.
– Ты подслушивала исповедь? – удивился Дерек, не разжимая объятий. – И готова теперь разгласить её тайну? Что ещё я не знаю о моей маленькой монашке? – слегка отстранившись, он поднял мою голову за подбородок, и я увидела его невеселую улыбку.
– Это не было исповедью, – помотала я головой. – Мой отец… нет, я не хочу называть отцом это чудовище! Он хотел женить Генри на твоей сестре, ради приданного, но твоя мама отказала, и тогда…