Вот и сейчас, Мэгги, шмыгая носом, ползала по полу и подбирала лоскуты, прижимала их к лицу, утирала ими слезы. После долгих рассказов и уговоров, она поверила мне.
– Что теперь будет? – спросила она, в изнеможении сев на пол, выпустив из рук подобранную ткань.
– Не знаю, – хмуро ответила я, откладывая в сторону ножницы и недорезанное платье.
– Зря вы так с платьями, госпожа, – вздохнула служанка, – сами не хотите носить, так отдали бы кому-нибудь. Такие красивые… эх… – махнула она рукой.
– Ты говорила, что придумала, как мне сбежать, – напомнила я ей. Теперь, когда правда об отце вскрылась, меня здесь больше ничего не удерживало.
– Да, – снова вздохнула та. – Я тут узнала, что одна из крестьянок родит со дня на день.
– А я тут при чем? – не поняла я план Мэгги. – В деревне есть повитуха, а я никогда не принимала роды.
Мы обе сидели на полу в окружении вороха испорченной ткани. Я смотрела на дело рук своих, и мне становилось стыдно за собственную несдержанность.
– Прости меня, – обратилась я к служанке. – Не знаю, что на меня нашло.
– Что вы, госпожа! – взмахнула она руками, – я так люблю вас! Разве я могу на вас сердиться?! – я грустно кивнула, а Мэгги продолжила: – им необязательно знать, что вы никогда не принимали роды, – заговорщицки зашептала она. – И потом, вы лучше всех знаете травы. Мало ли какая помощь может потребоваться роженице?
– Возможно, ты права… – тихо согласилась я с ней.
Я смотрела, как солнце покидало небосвод, и тьма сгущалась за окном. Я размышляла над словами отца, что раз мне удалось сохранить девичью честь, значит, я смогу пригодиться ему. И чем больше я об этом думала, тем сильнее мне хотелось сорвать его планы. Нет, отец, ты не сможешь использовать меня в своих делах, как использовал Генри.
– Помоги мне, – я повернулась к Мэгги спиной. А когда она расшнуровала мне платье, я надела шелковую сорочку, и, накинув сверху халат, выскользнула за дверь, не обращая внимания на удивлённый возглас служанки:
– Куда же вы?!
24. 23
Невероятно, но священнику удалось сбежать. Посланные за ним наёмники вернулись ни с чем, видимо, он ушёл какими-то тайными, только ему известными тропами. Я велел обыскать все дома в деревне и прочесать лес, но пока ещё было рано говорить о результатах. Перед глазами стояла Марисоль, с заплаканным лицом, явившаяся ко мне сразу же, как узнала правду о совершенном преступлении. Я не ошибся в ней, между отцом и истиной, она выбрала истину, и я чувствовал облегчение, будто с души упал огромный груз.