Сразу же после захвата замка я велел узнать о втором сыне Родерика Джеймсе, но он как сквозь землю провалился. Я даже не исключал, что тот мог стать жертвой разбойников, давно промышляющих в этих лесах. Завтра рано утром мне предстояло отправиться в столицу, чтобы доложить королю о готовящейся измене в рядах присягнувших ему на верность.
– Из деревни никого не выпускать, как появятся новости, сразу же доложить мне! – отдал я распоряжение Полу, зная, что старый рыцарь исполнит все в малейшей точности.
Получив от него заверения, что все мои приказы будут выполнены, я открыл дверь в свои покои и замер. В центре комнаты, кусая губы и теребя край красного бархатного халата, стояла Марисоль.
– Добрый вечер, Марисоль, – поприветствовал я её, проходя в комнату. В ответ она лишь кивнула, напряженно наблюдая за моими действиями. – Чем обязан? – Она неопределенно повела плечом и продолжила мять пальцами нежную ткань. – Что-то ещё произошло?
– Нет, – наконец-то я добился от неё хоть какого-то ответа, но ситуация понятнее мне не стала. – Я пришла… Я… я наверно пойду… мне не стоило сюда приходить… – Девушка сделала шаг к двери, но я перехватил её, обняв за талию и прижав к себе. С наслаждением вдохнул запах её волос, провел по ним рукой, ощущая их шелковистость, и прошептал на ухо:
– А если я тебя не отпущу? – я был готов к любой реакции: закричит, заплачет, оттолкнет и выбежит из комнаты, но не к тому, что Марисоль положит дрожащую руку мне на грудь. Её щеки заалели, и ко мне постепенно начало приходить понимание, для чего она ждала меня. В изумлении я не сразу поверил в это, но её слова убедили меня.
– Значит… так тому и быть… – Марисоль запиналась и кусала губы. – Однажды… ты сказал… что научишь меня очень нежно шептать твоё имя… – подтверждая догадку, тихо произнесла она.
– Я боялся, что никогда не услышу такое порочное предложение из столь невинных уст, – сердце бешено заколотилось от её близости, кровь ударила в голову, и мой голос сорвался на хрип. Пунцовая краска залила все её лицо, и Марисоль спрятала его у меня на груди. – Кажется, я не смогу от него отказаться…
Я больше не видел смысла в разговорах. Потом. Все беседы будут потом. Какая разница в какой причине она здесь, если мы оба хотим одного и того же. Я еле сдерживался. Её кожа оказалась нежнее шёлка, а губы слаще и хмельнее вина. Девушка отвечала мне, робко и неумело. Голова кружилась от эйфории, что та, которую я желал больше жизни, сейчас плавилась как воск в моих руках.