Сабина никогда не давит, да и советы её никогда не подводили. Она тянется сначала на один из дальних углов стола, где лежит Полин телефон, потом подает подруге.
Спокойно ждет, пока Поля решится.
Со вздохом, дрожью в пальцах и ускорившимся сердцем Полина берет мобильный в руки.
Они с Гаврилой больше не созванивались и не списывались. Незачем. Он, наверное, и вовсе забыл, что встретились.
У него же жизнь своя… Вряд ли монашествует. В отличие от неё…
Мысли об этом делают больно и злят. Полина не хочет волноваться о том, с кем спит её бывший. Она ничего не хочет к нему чувствовать.
Чтобы доказать себе же, что может, заставляет организм успокоиться.
Под пристальным взглядом внимательной Сабы заходит в телефонную книгу и нажимает на контакт «Гаврила».
Длинные гудки щекочут нервы похлеще любого адреналинового развлечения.
Полине кажется, её мир взрывается, когда она слышит болезненно знакомое:
– Алло…
Сердце сжимается. Ей безумно не хватает давно забытого «Полюшка».
***
Зря он пошел туда.
Зря, блять, пошел…
Гаврила резко выдыхает и бьет обмотанным тряпкой кулаком по твердой груше.
Почти две недели прошли с того вечера, когда его понесло зачем-то на праздник Павловских, а до сих пор, блять, кроет.
Снова резкий выдох и сильный удар, мягкие низкие прыжки на полусогнутых коленях. Движения головой и туловищем под прикрытием рук.
Всё так, как в далекие годы, когда дрался за деньги. Теперь тоже за деньги, но платит уже сам за право выместить злость, которой… Многовато подскопилось.
В ушах иногда звучит старое, давно пережитое: «ну что, псина, думал, будешь трахать мою дочку у меня под носом и ничего тебе за это не будет?», после которого – боль, темнота, новый кайф, почти смерть…
В тот подвал, где его держали, Павловский приезжал всего раз. Отпинал его ногами – Гаврила был трезв, помнил ощущения. Объяснил, что его дочери такой не нужен. Ну и что он сдохнет – тоже объяснил.
Гавриле иногда кажется, что хруст собственных костей и треск разрушенной жизни будут сниться до старости. Тогда казалось – не выкарабкаться уже. Особенно плохо стало, когда услышал: «аборт она сделала, псина. Щенки нам не нужны».
И пусть скорее всего про «щенков» добавил отец от себя, сам факт… Не во время приходов его было достаточно. И из-за него приходы были такими желанными.