Продолжал держаться, когда Катя купила в кредит красивый, хоть и
немного подержанный, спортивный автомобиль. Продолжал, когда через
неделю он встал прямо посреди Садового кольца. Когда узнал, сколько
будет стоить замена или ремонт автоматической коробки переключения
передач — тоже держался. И когда Катя в первый раз не пришла
ночевать и не отвечала на звонки — тоже. Выяснил, что похожих по
приметам девушек не было ни в приёмных покоях, ни в моргах. И решил
просто подождать. И держался.
Утром Катя пришла и сказала, что очень устала от этого всего.
Что я никак не занимаюсь ростом и развитием. Что мне плевать на
деньги и красивые вещи, «а здесь без этого никак!». Что у нас почти
не осталось ничего общего, кроме фамилии.
— У тебя кто-то есть? - мне самому было противно от того, как
по-киношному, по-мыльно-сериальному это прозвучало.
— Скорее да, чем нет! - ответила Катя.
И я отпустился. Перестал держаться. Мне было больше не за что. И
незачем.
Мои вещи поместились в багажник старого Форда Галактики.
Да, семейная машина у меня появилась раньше, чем семья. И
продержалась дольше. Он был вдвое моложе меня, но выглядели мы,
наверное, похоже. Оба были готовы грузить и везти что угодно куда
угодно, не задаваясь вопросами вроде «кому и зачем это надо?».
Может, и не особо красивые, но функциональные. Удобные.
Катя, наверное, рассчитывала на какой-то другой вариант
развития событий. В котором я не выхожу за дверь с одним чёрным
мешком, потом возвращаюсь за вторым, и, наконец, в три приёма
выношу свои «дурацкие книжки», перевязанные шпагатом. Повесив на
вешалку свои ключи. Кажется, даже плакала и что-то говорила. Просто
тогда уже некому было слушать.
Летом хорошо. Летом можно жить в машине. Главное — не на одном и
том же месте, чтобы не смущать бдительных граждан. Я начал ходить в
бассейн. Потому что там был душ. Пару раз ночевал в подсобке на
работе, хозяин точки дал мне ключи, наговорив разного про подлых
баб. Продажи шли не очень — собеседник из меня был откровенно
слабый. Да и человеком я, судя по взглядам окружающих, был таким
же. Сам на себя в зеркало старался не смотреть — было страшно, что
увижу ровно такое же сочувственное выражение лица.
Выходные проводил на кладбище. Приезжал, садился на скамеечку,
что поставил сразу, как только осела земля на второй могиле. И
держал спину.