Гаргулья срань…
— Не ругайся,— тут же отзывается
Тенгер. — У тебя получилось. Умница.
Я от неожиданности давлюсь воздухом и начинаю
кашлять.
У меня правда получилось? Или я просто свихнулась и
воображаю мысленное общение с тем, с кем не могу поговорить
прямо?
— Как… это?
— Вопросы в другой раз. Пиши. На отдельном
листе,— говорит в мыслях ректор. Я не
представляю, как он одновременно диктует и общается со мной, у меня
уже голова гудит. — Мне нужно подготовить тебя к очень
неприятному испытанию, но сделать это прямо я не могу. Вечером вам
скажут новости, так что времени мало. Нам нужно вот что...
Я отправляюсь с северо-западному форту Аниона перед
рассветом. Нужно многое подготовить, отдать распоряжения, чтобы на
берегу поставили шатры, разместили в них печи, развели костры на
берегу. Успокоить солдат, высыпавших на стены, чтобы поглазеть на
цветник. Раздражают неимоверно.
Императорские кареты появляются раньше, чем экипажи
из академии. Вот и славно, пусть Фредерик немного помёрзнет в
ожидании. Может осознаёт, что купать девчонок в ледяном озере в
конце осени — так себе идея.
Одно хорошо. Сегодня часть из них сможет вернуться
домой и забыть про всё это как страшный сон. Не все они безупречны,
глупо отрицать. Я почти жалею, что шпилька не из их
числа.
— Ну что, — ко мне подходит Ризтерд. — Думаю, мы с
тобой проделали огромную работу сегодня. Сейчас донесём угощения по
шатрам и ставим чай.
Я не отвечаю, наблюдая за приближающимися экипажами,
и подавляю желание пустить им навстречу волну огня только потому,
что вместе с императором зачем-то едет и его гарем, видимо, в
качестве моральной поддержки адепткам. Сейчас не время устраивать
переворот, ещё не все этапы подготовки миновали, но хочется. Очень.
За одно только одержимое желание искупать девочек в ледяной воде.
Если шпилька заболеет, а она, скорее всего, заболеет, я его
наизнанку выверну.
Экипаж останавливается. Стражи выставляют скамеечку,
отпирают двери и помогают выйти Фредерику, кутающемуся в тяжёлый
подбитый мехом плащ. Клеймо на моём плече предупреждающе
накаляется.
Прежде, чем император удостаивает нас вниманием, на
горизонте появляются новые экипажи, на этот раз с девочками. Моё
раздражение глохнет под волной тревоги, которую я подавляю, натянув
на лицо маску невозмутимости.