— Никто.
— А?..
Я чувствовал неловкость. Алёша-Алёша… в каком вакууме же ты жил.
Причём, и злиться на него не получается – он реально тупо социально
не адаптирован. Кого здесь винить?
— Я… в детдоме… живу…, - пробубнил Лёня, поправляя очки.
— Реально?! Всегда слышал, никогда не видел. Покажешь?! – не
угоманивался Лёша.
— Что?! Нет! Ч-что там смотреть. Там фигня. Неинтересно, скучно
и убо…
— Да ла-адно, давай подвезу. Всё равно тебе туда добираться!
Давай-давай, ща вызову такси, - это, однако, он сообразил, и не
оставил Лёне выхода, кроме как с трудом выдавить адрес детдома.
Ну… на самом деле мне тоже интересно, ладно. Да и Морозову туда
как-то добираться же надо.
Такси остановилось у обшарпанного трёхэтажного здания. Оно было
недалеко от зала, где мы тренируемся. Мрачные серые стены,
облупившаяся краска. Двор, заросший противным неубиваемым
кустарником, а на детской площадке – проржавевшие качели и
покосившаяся горка.
Лёня всю дорогу нервничал, теребил рукав поношенной куртки и
поправлял очки чаще обычного. А когда подъехали – и вовсе сжался,
словно хотел стать невидимым.
— Это... здесь? – неуверенно спросил Лёша.
— Да, - буркнул Лёня, - Говорил же – не надо было...
Внутрь нас едва пустили, и то из-за Лёни – он тут, вроде как, не
последний ребёнок. И здесь оказалось ещё хуже. Старые обои, затхлый
воздух, скрипучий линолеум, местами порванный. В коридоре пахло
варёной капустой и хлоркой. На стенах – выцветшие плакаты и детские
рисунки, пытающиеся добавить хоть немного цвета в эту серость.
И если я – жизнь повидавший, а Макс – крайне одарён в социальном
плане, и помалкивает, то вот Лёша… для него это было шоком.
— Тут... все так живут? – Никифоров оглядывался с таким
выражением, будто попал в фильм ужасов.
— Ну да, - пожал плечами Лёня, - Могло быть и хуже. Тепло, еда
есть, игрушки какие-никакие. Нормально вроде. Ещё бы старшаки не
торчали, и… директриса не была жадной дурой.
Мы поднялись на второй этаж. Дети будто попрятались, и никого,
почему-то, я не видел, хоть и слышал где-то за стенами.
Комната, где жил Лёня, оказалась просто крохотной. Невероятно
мелкой! Однако, всё же, личной – всего на две кровати. Постельное
бельё застирано до серости, одеяла в заплатках.
— А где... где твои игрушки? Компьютер? – Лёша озирался, словно
надеясь найти тайник с нормальными вещами.