Поцелуй плавно перешел во второй,
третий… и все у них опять случилось!
Поговорили они только час спустя.
Тома обреченно признался в своих
чувствах, и услышал ответное признание.
Да, Винс тоже был таким же. И женщины
его не привлекали. Он понимал, что это ненормально старался с этим
бороться, но – не мог ничего сделать.
Он может жить с женщиной. Но с
мужчиной ему намного лучше и приятнее. Вот, с Тома.
Юноши были счастливы. Но в то же
время… как им было жить дальше?
Близость не скроешь, она все равно
прорвется, словами, жестами, каким-то непроизвольным движением,
более того, привыкнув вести себя дома более свободно, они легко
могут выдать себя на людях.
Как можно пройти мимо любимого
человека, и не коснуться, не обнять, не поцеловать… даже сейчас
мужчинам было сложно сдерживаться, а уж тогда-то! Когда все только
начиналось, и кровь кипела, бурлила, руки так и тянулись,
блудливые!
И что можно со всем этим сделать?
Да ничего! Не видели любовники
выхода, не было его. В лес бежать, там, в уединенной хижине жить?
Так ведь не смогут они, они люди городские, цивилизованные, они
охотой и рыбалкой не проживут. А огород и вообще за гранью
возможностей. Тома до сих пор полагал, что морковка на дереве
растет… разве нет?
В Шагрен?
Говорят, там к таким наклонностям
более лояльны, да вот беда – среди шагренцев. А Винс и Тома там
были чужими, чужими и останутся. Кто их на работу возьмет, кто им
кров и пищу даст?
Мужчины медленно, но неотвратимо
впадали в отчаяние. Оставаться нельзя, бежать некуда, и что делать?
ЧТО?!
А потом Винс совершенно случайно
наткнулся на это письмо. Как уж оно попало в ратушу? Да случайно,
наверное, просто пошла последние сто лет такая мода, завещать
городу книги.
А книги - это дорого, ОЧЕНЬ дорого.
Они рукописные, их переплеты щедро украшены и серебром, и
тиснением, так что дары принимались с благодарностью и радостью.
Потом уж из них изымались какие-то тома для подарков, что-то
прилипало к рукам чиновников, что-то копировалось и переписывалось
для других городов и монастырей. Винс этим и занимался, почерк-то у
него был отличный, и въедливости хватало, и усидчивости, и
терпения.
Вот, в одной из книг он это письмо и
обнаружил.
Милая сестра!
Знаю, как ты переживаешь за свою
дочку, за милую Аврору! Скоро уже малышке можно будет проходить
инициацию!